Политическая география Южного Кавказа

Если предположить, что соотношение явки на парламентских выборах 2017/8 гг. будет аналогичным и для референдумов 2015/2020 гг., то явка составит 1,045 тыс. человек. Если же предположить, что действительным соотношением будет соотношение по явке с исключением мобилизованных избирателей, то следует ожидать прихода на участки 844 тысяч человек. Порядка 5% бюллетеней так или иначе будут недействительными, что означает, что власти в первом случае надо набрать более 65% голосов «за», а во втором – не менее 81% голосов «за». Кампания бойкота в любом случае снизит явку. Основной вопрос – на сколько. С одной стороны, активными избирателями как правило являются одни и те же, и многие из них все равно проголосуют, пусть даже против, или сделают свой бюллетень недействительным, исходя из предпосылки, что надо таким образом защитить свой голос.

Но с другой стороны, бойкот выведет за рамки участия в референдуме ядро сторонников прошлых властей и партии «Светлая Армения», а также тех сторонников власти, которые готовы голосовать против прошлых властей, но другого интереса у них в этом процессе нет. Стоит помнить также о том, что масштаб предлагаемых изменений не соответствует предпринимаемым действиям. Таким образом, явка пойдет по сценарию скорее нижней границы или даже будет еще ниже. В результате, для получения необходимого результата власти надо будет серьезно постараться. В то же время, этот референдум также позволит и протестировать применимость модели Сергея Шпилькина к референдуму 2015 года.

Ну и шестой пункт ставит вилку – либо исключение силы, либо срыв переговоров и фиксация статус-кво. Формально Алиев это правило принял, что, на самом деле, является предусловием для всего остального, в первую очередь для микро-революций. То есть, если исключается война, то можно медленно двигаться к построению доверия, а дальше уже необходимо будет осторожно продвигаться дальше.

Причины этих социально-политических тенденций еще стоит изучить. Коронавирус не самый опасный вирус за последние двадцать лет, такие вспышки были неоднократно. Возможно, изменилось что-то другое. Вот что именно – это и предстоит выяснить. Среди версий – технологическая среда, информационная среда, соотношение сил между странами и идеологиями, рост воспринимаемой ценности человеческой жизни, заинтересованность отдельных кругов мировых или локальных элит в подобном восприятии.

(2) Второй вопрос – а кто победит на референдуме. В статье 207 Конституции написано, что на референдуме должно проголосовать «за» большинство от проголосовавших и не менее 25% от списочного состава избирателей, а это примерно 645 тысяч человек. В декабре 2018 года власть получила 883 тысячи голосов, так что задача для нее решаемая. В то же время, на референдуме явка в любом случае будет ниже, как это обычно и происходит. И удастся ли обеспечить 645 тысяч голосов «за» вопрос неоднозначный, поскольку та часть оппозиции, которая объявлена «черными» не собирается агитировать за ту или иную позицию на референдуме. Учитывая существующий опыт, можно ожидать участия примерно 1 млн избирателей, что означает, что примерно 65% из них (или 68%, исключая тех, кто против всех), должны проголосовать «за». Опять же, это подъемная цифра для власти, но она в то же время находится на границе электорального предела для власти. То, что никто не знает как пройдет референдум, подтверждается поведением самих игроков. Например, премьер Пашинян призвал соотечественников вернуться из-за границы для того, чтобы проголосовать 5 апреля и собирается активно вести кампанию. А его оппоненты решили сделать «ставку» на бойкот, что выигрышная стратегия в том смысле, что и так большинство на референдум не придет. И тогда можно будет говорить, что это результат их призыва.

В дилемме «законной революционности» и «революционной законности» Пашинян чаще всего выбирал первое, хотя и у многих возникало ощущение, что все же данная революция легалистская. На мой взгляд, легалистской она не является. Да, она не свергает республику, то есть не подвергает сомнению основы государственности, но каждый без исключения этап революции сопряжен с многочисленными нарушениями этой самой легальности, ограниченными только возможностями их совершать: теми же самыми сдержками и противовесами, носящими ныне уже преимущественно внешний характер.

...

Сегодня же с каждым новым нарушением легальности, растет сопротивление не только вне, но и внутри страны – как со стороны других игроков, так и со стороны госаппарата – и даже внутри собственной команды. Поэтому, как уже сказано выше, преодолеть тягу к волюнтаризму новая власть самостоятельно не сможет.

Как бы там ни было, в декабре 2019 года закупка продовольствия впрок сильно сократилась. Это снизило ажиотаж на новый год и следующий за этим ажиотажем всплеск цен, который всегда фиксировался к новому году и после. В частности, особенно это появлялось как раз до 2017 года. В том числе это было следствием монополизации некоторых секторов, что заметно снизилось в последние два года. Поэтому, сейчас цены в январе и такие низкие. Также, стоит помнить, что импортеры закупают продукты на какой-то период впрок, особенно перед новым годом. То есть сейчас в большинстве продаются еще продукты, импортированные в 2019 году, кроме скоропортящихся, а это означает, что цены еще могут вырасти и вырастут. Но уже очевидно, что рост будет небольшим. Взамен, вполне возможно, что вырастут доходы бюджета от повышенных налогов, а некоторый элемент протекционизма облегчит восстановление животноводства в самой Армении.

Тем не менее, все-таки версия о самоубийстве пока что выглядит наиболее убедительной. Распространяются сообщения (причем как публично, так и непублично) о том, что Кутоян в последнее время был подавлен и, вероятно, прекратил обучение в Англии, возможно, он не справился с социальным давлением или с резким падением социального статуса и необходимостью начинать жизнь сначала. Наконец, отсутствие действительно заинтересованных лиц пока что не делает версию убийства реалистичной.

Пару слов и о том, насколько в действительности снизилась конкуренция держав за регион. Раздражение российских элит наличием такой конкуренции понятно: они уже устали от нее и от постоянных конфликтов с Западом за не такие уж дорогие постсоветские активы. Поэтому они часто говорят о том, что странам между державами придется выбирать, с кем они. Но эти ожидания тоже преувеличены. В данном случае постсоветские страны в среднесрочной перспективе получат сравнительно бОльшую свободу маневра во внешней политике, чем у них была, и это не будет означать обязательно смены лагеря или чего-то такого. В принципе, наиболее красноречивым примером является Армения.

К сожалению, обзор вышел во многом негативным. Но моей целью не является поиск позитива, но максимально подробное и честное описание, а врать ради баланса - дело не очень достойное. Внутриполитическая ситуация за 2019 год заметно ухудшилась, и это еще не учитывая напряжения между властями Армении и НКР. Как в отношении судов, так и в отношении властей Карабаха, в отношении оппонентов власти и пр. используется очень специфический язык революционного трибунала, но не нормальной, функционирующей, власти, основанной на верховенстве права. И спустя полтора года революции, это ее главный результат.