Дайджест онлайн -дискуссии на КУ "Северный Кавказ: памятники, память и политика".
29 января 2016 г. на площадке КУ прошла онлайн-дискуссия «Северный Кавказ: памятники, память и политика». О повестке дискуссии читайте в моем посте.
В дискуссии участвовали:
Алоев Тимур, к.и.н., с.н.с. КБИГИ, Нальчик
Братолюбова Мария, к.и.н., доц. Института истории и международных отношений ЮФУ, руководитель магистерской программы "Отечественная история", Ростов-на Дону
Гейбатов Сабир, научный сотрудник Дагестанского научного центра, руководитель Дагестанского философско-интеллектуального клуба "Эпоха", к. филос. н., член Союза художников РФ, скульптор, Махачкала.
Дзуганов Тимур, к.и.н, с.н.с. сектора средневековой и новой истории, КБИГИ, Нальчик
Кожев Заурбек, к.и.н., с.н.с, зав. сектором средневековой и новой истории , КБИГИ, Нальчик
Митрофанова Анастасия, д.полит. н, заведующая кафедрой политологии Российского православного университета Св. Иоанна Богослова, Москва.
Хакуашева Мадина, д.ф.н, КБИГИ, Нальчик
Саркаров Амиль, политолог, заместитель директора Фонда общественного и культурного развития "Дербент", член Совета Федеральной лезгинской национально-культурной автономии, Махачкала-Москва
Сабеев Георгий, скульптор, Владикавказ
Хоранов Алихан, редактор сайта hohag.com, Владикавказ
Шебзухо Астемир, автор и ведущий программ на черкесском языке на телеканале «1 КБР», Нальчик
Памятники – линии раскола
Участники дискуссии рассказали об особенностях развития городской скульптуры в их регионах, о тематике памятников, воздвигнутых в последние 20 лет.
Алоев в своем остром выступлении, характеризуя в целом ситуацию на Северном Кавказе, подчеркнул, что «в регионе наблюдаются жестко конкурентные, а зачастую конфликтные версии «памяти». Именно краевым субъектам региона принадлежит неоспоримое первенство в возведении разного рода памятников и проведении коммеморативных мероприятий, которые направлены на героизацию имперских «свершений» в годы Кавказской войны».
Особенно острой является проблематика Кавказской войны и историческая коллективная память по этому поводу у народов Кавказа. Алоев, сравнивая ситуацию с увековечиванием и героизацией Кавказской войны в СССР и в современной России, сказал, что «при тоталитарном режиме, в советский период, посредством возведения монументов и присвоений названий населенным пунктам государство отмечало боевых офицеров, солдат, воинские части (Лазарев, Архип Осипов, Тенгинка и т. д.), а сегодня власти чествуют Александра II - главного виновника черкесского геноцида». Алоев считает, что это «способствует усилению линий раскола в символической сетке сознания людей».
Одной из причин такой недальновидной политики Алоев называет кризис демократических институтов в России: «Государство просто не имело возможности освоить набор демократических и гуманистических опций по «преодолению прошлого».
Саркаров в своем выступлении о памятниках в современном Дагестане обратил внимание на то, что «вопрос установки того или иного памятника на Кавказе все больше политизируется. Причем в большинстве случаев во главу угла ставится этническая проблематика, в меньшей степени – религиозная. Памятники все чаще воспринимаются как символы, маркеры, утверждающие чье-либо этнополитическое доминирование и придающие особую трактовку истории и культурного наследия прошлых эпох».
Саркаров сказал, что недопустим избирательный подход в увековечении тех или иных исторических личностей: «Деятели, стоявшие у истоков создания советского Дагестана, до сих пор не имеют соответствующих своей исторической роли монументов в отличие от функционеров поздней советской эпохи».
Саркаров обратил внимание участников дискуссии на то, как на новые памятники в республике влияют внешнеполитические отношения с Азербайджаном. «В Дагестане мы наблюдаем открытие памятников и переименование улиц в честь тех или иных деятелей из соседней страны, которые могут иметь, а могут и не иметь отношение к Дагестану. В то же время мы не видим аналогичных процессов в самом Азербайджане по увековечению видных представителей из числа дагестанцев, наоборот, происходит даже активное препятствование этому».
Гейбатов затронул важный аспект проблемы, а именно влияние конфессионального фактора на развитие скульптуры: «Не меньшую роль играет структура конфессиональной ментальности Центрального и Северо-западного Кавказа, большая степень прозрачности автохтонных культурных слоев, в меньшей степени испытавших давление со стороны исламской религиозной догматики». Гейбатов, подчеркивая абсолютное лидерство осетинской традиции ваяния на Северном Кавказе, сказал, что «причины этого следует искать как в особенностях воспроизводства автохтонной культурной традиции (восходящей к Кобанскому периоду), так и большей в сравнении с другими северо-кавсказскими регионами степени культурного взаимопроникновения с русской культурной традицией конца XIX- начала XX вв.».
«Война памятников» на Кавказе: миф или реальность?
Саркаров считает, что «в отдельных случаях и можно говорить о "войне памятников". В Дагестане скоро и дойдет до такого этапа, если не будет выработан устраивающий всех единый подход к вопросу увековечения тех или иных событий, личностей и т.д».
Саркаров предложил рассматривать тему «войны памятников» в более широком контексте. «Памятники являются лишь одной из составляющих (пусть и весьма существенной) нарастающего противостояния в "войнах памяти", поэтому нужно рассматривать всё в комплексе».
Алоев согласился с Саркаровым в том, что «война памятников - это лишь «видимая часть айсберга». «За этими коллизиями скрывается борьба за выгодную тем или иным силам версию памяти, соответственно идеологии и модели политического действия», - отметил ученый.
Хакуашева признает, что «война памятников» есть, она не может не быть, так как нет твердого принципа, по которому должны возводиться памятники». Она считает возведение памятников некоторым генералам Кавказской войны «откровенной провокацией для северокавказских народов, подрывающей доверие к власти» . «В этом случае инициаторы, которые учреждают проекты по открытию памятников «героям» Кавказской войны, заинтересованы в дестабилизации, отмежевании Кавказа и даже распаде России», - сказала она.
«Действия по открытию сомнительных памятников следует расценивать как антинародные и антигосударственные, - продолжила Хакуашева. – Установка памятников на исторической родине северокавказских народов, которые ныне являются равноправными субъектами РФ, не выдерживает никакой критики. Это — прямое нарушение прав и свобод народов РФ, глумление над исторической памятью. В любой другой цивилизованной стране это вызвало бы неуправляемую реакцию».
Шебзухо был более сдержанным в своих оценках: «Не стоит говорить, что памятники на Северном Кавказе ставят лишь с такой целью провокаций».
Как положить конец «войне памятников»?
Хакуашева предложила способ прекратить «войну памятников»: «Следует принять единые законы. Нужны памятники выдающимся деятелям науки и культуры, великим общественным деятелям, которые однозначно способствовали расцвету общества за время правления, героям, которые отдали жизни во время справедливых освободительных войн. Ни при каких обстоятельствах не ставить памятники героям колониальных и захватнических войн. При этом не должно быть никаких разночтений, везде должна реально работать одна и та же статья - на Северном Кавказе, в Москве, Питере, Сибири, Урале и пр., так как все это – единое пространство РФ».
Шебзухо предложил проводить общественные обсуждения: «В идеале должны быть общественные обсуждения, соцопросы в случаях, если памятник является спорным, неоднозначным. Однако здесь все упирается в неразвитость демократических институтов и гражданского общества».
Хоранов считает, что проблема неразрешима: «Любой памятник политическим или историческим деятелям будет вносить раздор. Ничего с этим не поделать, просто нужно реально оценить цель установки монумента и общественные издержки».
Саркаров: «Простым голосованием вопрос далеко не всегда решается. Должны быть открытые общественные слушания с привлечением экспертов. Однако и в таком подходе я вижу много скепсиса, так как мы часто наблюдаем необъективный, а нередко явно однобокий анализ исторических событий, роли того или иного деятеля. Тем не менее, надо добиваться приведение в соответствие доступных в настоящее время механизмов».
Дзуганов считает, что необходимо вводить общественную цензуру. «Необходим некий общественный орган, где можно будет сказать открыто., что "памятник Александру II в Сочи - это грубая ошибка и оскорбление черкесов, потому его ставить там нельзя!" ».
Кожев: «В таком регионе, как Северный Кавказ, всегда будут разночтения по разным знаковым событиям истории. Попытки ввести любую форму цензуры не будут эффективны. Общественный контроль тоже неэффективен. Среди русского населения края Ермолов, Засс, Александр II - безусловные герои. Так же, как для черкесов Шеретлоко Казбеч, а для дагестанцев - Шамиль. Надо привыкнуть к мысли, что Северный Кавказ очень разный. Идеалы и ценности различных групп населения также не идентичны. Пусть каждая община ставит памятники своим героям. Эти памятники будут очевидными свидетельствами их высших ценностей».
Снести нельзя оставить. Где поставить запятую?
В ходе дискуссии Хоранов поднял тему сноса памятников, создающих конфликтность в обществе: «Я сказал о памятниках Сталину и другим вождям большевистской кодлы, коими заставлены площади наших городов. Определенно их надо сносить, но определенно это вызовет протест и неоднозначную реакцию у части наших соотечественников старше 60 лет. Делать это пока нельзя, общественные издержки будут выше той пользы, той справедливости, которую мы получим от сноса».
Шебзухо: «Памятники Ермолову, Зассу, Лазареву, Александру II и т.д. уже есть. Что с ними делать? Можно их переносить в другие места, по месту рождения каждого из этих исторических личностей. Что нужно для того, чтобы такой сценарий развития событий стал возможен? Нужно выражение соответствующего мнения критической массой общества в том или ином регионе».
Шебзухо, как и Хоранов, апеллировал к прецеденту с памятником Архипу Осипову во Владикавказе. «Ярким примером такой реакции народа является Северная Осетия. В 2014 г. во Владикаказе решили установить памятник Архипу Осипову. Из-за нежелания ссориться с черкесами, для которых эта личность стоит рядом с Лазаревым и Ермоловым, осетины отказались от такой идеи, народ высказал свое недовольство, были слушания, обсуждения в СМИ. В итоге осетинский народ отстоял свою точку зрения, и памятник поставлен не был. Возможно ли такое в Ставропольском и Краснодарском краях? Нет, невозможно. Для казачества эти личности являются знаковыми, и ждать, что они демонтируют поставленные монументы, не стоит».
Митрофанова высказала предположение, что снос памятников опасен. «Опасно сносить памятники не только потому, что они значимы для каких-то групп населения. Снос памятников - это знак нестабильности, это провоцирует тревогу. Для кого-то они - кодла, для кого-то - сакральные фигуры».
Гейбатов также не поддержал тему сноса памятников: «Вопрос о демонтаже памятников вследствие реалий политической жизни, при условии, если произведение соответствует уровню и достаточного художественного качества, является весьма проблематичным и неоднозначным, и часто ведет к феномену нового вандализма. Вряд ли нормальному дагестанцу придет в голову мысль о разрушении Дербентской крепости, исходя из того, что она была построена в результате геополитической конфронтации между т.н. северными кочевниками и Ираном».
Сабеев: «Установить тот или иной памятник очень сложно - нужно решение, воля, немалые средства. Но снять, демонтировать памятник еще труднее - ведь он со временем становится частью нас. И это большая ответственность как для самого скульптора, так и для всего общества. Даже если произведение не совсем удачное, мы к нему привыкаем, начинаем любить, но, самое главное, оно оказывает сильное влияние на формирование эстетического вкуса будущих поколений».
Памятники будущего на Кавказе – какими им быть?
Братолюбова сказала, что «основная функция памятника - коммеративная. Лучшим решением является памятники консенсусные, например, памятник безымянному, обобщенному человеку, ставшему героем и жертвой исторического колеса: неизвестному солдату, казаку и т.д.». Братолюбова рассказала в ходе дискуссии о проекте, посвященном мемориальному пространству Ростова-на-Дону. Проект два года назад реализовали преподаватели и студенты Института истории и международных отношений ЮФУ.
«Мы попытались выяснить, какие преобладают сегодня тенденции в формировании памятного ландшафта города. Изучили мемориальное пространство Ростова, выявили, какие памятники появились за последние 10 лет в городе, каково соотношение общенациональных и региональных памятников. Также нас интересовало отношение молодежи города к памятникам, как к «местам исторической памяти». Для этого был проведен соцопрос».
Результаты исследования показали, «что сегодня памятник не выполняет функцию сплочения общества и формирования общегражданской идентичности. В большей степени памятник конструируют региональную идентичность, и является для молодых ростовчан лишь местом, где назначаются встречи».
«Историческая память, аккумулированная в памятниках, на сегодняшний день не используется государством для «сшивания» этнических, региональных и национально-государственных общностей, повышения их консолидации и сплоченности. Результаты исследования продемонстрировали «короткую» историческую память, негативную идентичность, стыд за происходящее в стране. Историческая память редко выходит за границы «советского». Вспоминаются отдельные выигранные Российской империей войны, в восприятии тонут целые исторические пласты. Как следствие, безразличие к изменению символического пространства города, частью которого являются памятники», - заключила Братолюбова.
Шебзухо: «Раз мы живем под одной крышей на Кавказе, следует сделать упор на памятники, которые способствовали бы улучшению межнационального согласия, взаимопонимания и взаимоуважения. В Нальчике есть улица Дагестанская, в Махачкале есть улица Кабардинская. Я бы предложил осуществить обмен памятниками, которые стояли бы на этих двух улицах. Дагестан сделал бы, например, памятник Расулу Гамзатову, а Кабардино-Балкария - памятник Алиму Кешокову. Кандидатуры народных поэтов, думается, нареканий ни у кого не вызвали бы. Такие же обмены можно было бы осуществить между всеми республиками Северного Кавказа».
Хакуашева: «Идеальные памятники – это те, что выражают любовь и уважение друг к другу, несут в себе подлинный гуманизм, интернационализм и равноправие. Тоже подлинные, а не декларируемые. Памятники должны олицетворять интеграцию народов РФ через литературу, культуру, науку. Эти люди и такие связи существуют в нашей стране и символизируют новую духовную формацию прогрессивной России. Именно эти черты являются залогом ее целостности и ее будущего».
Хоранов: «Памятник должен быть олицетворением национальной идеи, маяком. Даже если он кого-то раздражает. Просто тут надо выбирать приоритеты. Если в Ставрополье ставят памятник Ермолову, имеют право, конечно. Но это значит колонизаторское наследие для ставропольчан (или для руководства края) имеет приоритет над тем, как будут чувствовать себя потомки покоренных Ермоловым горцев».
Сабеев считает, что необходимо принимать во внимание художественный уровень памятника: «Безусловно, сама тема произведения очень важна и ее нужно обсуждать, находить точки соприкосновения и добиваться того, чтобы будущий монумент консолидировал общество. Но, на мой взгляд, в каждой новой устанавливаемой скульптурной композиции приоритетным должен быть именно художественный уровень, пластическое решение, глубина произведения».
В заключении дискуссии спикеры ответили на вопросы читателей КУ.
