Алексей Макаркин: "Российская власть не должна упустить шанс выборов в чеченский парламент"

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

С А.Макаркиным беседовал собственный корреспондент "Кавказского узла" Александр Григорьев.

А.Г.: Новое ичкерийское правительство, как российский орел получило два крыла – одно радикальное – вице-премьер Шамиль Басаев, второе – европеизированное, умеренное – Ахмед Закаев. Какое из крыльев будет сильнее влиять на политику нового руководства ЧРИ?

А.М.: Конечно же - Басаев. Ахмед Закаев находится в Англии и покинуть территорию Великобритании не может из-за резких протестов российских властей в отношении тех государств, которые пропускают его на свою территорию. И это слабая аутсайдерская фигура. А около Садулаева сейчас и Басаев, и Удугов, и я думаю, что Абдул-Хамид Садулаев явно ближе к Басаеву. Мне кажется, что это будет басаевское правительство.

А.Г.: Какова будет роль в новом правительстве Закаева. Ведь он отрицает террористическую деятельность, как средство достижения цели, а Басаев наоборот поддерживает?

А.М.: Новому правительству Ичкерии Ахмед Закаев нужен для преемственности. Если в правительстве Ичкерии не будет Закаева, то появятся новые статьи в СМИ, что в правительстве Ичкерии – раскол. В правительстве Ичкерии и так много проблем и дополнительный скандал вокруг правительства им не нужен. Им очень важно показать, что это правительство консолидировало все чеченские сепаратистские силы. А тут вдруг выяснится, что раз Закаев отсутствует, то новое правительство недостаточно представительно. Они не случайно отобрали у Умара Хамбиева должность генерального представителя Ичкерии в зарубежных странах и оставили ему должность министра здравоохранения. Как он будет сейчас руководить здравоохранением из Франции?! Но формально он остался, формально он с ними. Вся эта политика направлена на одно – никаких обвинений, никаких подозрений в расколе.
 
А.Г.: Чем вызваны перестановки в правительстве Садулаева? При Масхадове, гораздо более образованном и более опытном политике и человеке, оно худо-бедно действовало, почему новый президент решился на столь кардинальные меры? Зачем он так приблизил Басаева к себе?

А.М.: Во-первых, Садулаев в значительной степени своей карьерой обязан Басаеву. Он именно басаевский человек, - понятно, что он просто отдает вполне закономерный долг за свое продвижение в шариатском суде. Во-вторых, у Садулаева, как и у многих других сепаратистов очень сильное разочарование в возможностях так называемого умеренного курса. Разочарование в диалоге с Европой, в попытке заручится поддержкой Запада. Фактически - в той линии, которую проводил Хамбиев. При этом Хамбиев даже вступил в Транснациональную радикальную партию, которая является максимально либерально-радикальной политической силой и никакого отношения к исламизму не имеет. Но он вступил в нее, что бы заручится поддержкой представителей этой партии в Европейском парламенте, и чтобы получить выход на европейский истеблишмент. Но сейчас европейцы резко снизили уровень критики России по Чечне. Они ждут выборов в парламент. Они хотят работать с теми чеченцами, которые официально и легально действуют в самой Чечне. Они выступают за максимальную демократизацию, но готовы подождать. Европейцы понимают, что демократизация не наступит уже сегодня, они рассчитывают, что это будет постепенный процесс. И в связи с этим получилось, что та линия, которую проводил Хамбиев, организуя пресс-конференции, общаясь с радикалами, общаясь с журналистами, фактически провалилась. И вот Садулаев, как официальный руководитель ичкерийского сообщества, понимает, что теперь все попытки придать этому сообществу более умеренный характер, более цивилизованный имидж – ни к чему не приводят. Они лишь приводят к тому, что западники все меньше общаются с Хамбиевым и Закаевым. Поэтому позиция Садулаева – хватит притворяться, все равно это к чему не приведет. По его мнению, это тупик – общаться с западниками и подделываться под них. Надо четко и однозначно высказывать свою позицию. В этом смысле приход Шамиля Басаева и Мовлади Удугова – это доказательство того, что Садулаев понимает, что попытка прикрыться умеренным имиджем ни к чему не приводит. Умаров (вице-президент ЧРИ, - прим. "КУ") уже входил в масхадовское правительство. Западники считают его относительно умеренным и его приход на пост вице-президента – это просто признание реалий в рамках ичкерийского военного сообщества. Это достаточно сильная фигура среди боевиков. Басаев эти реалии признал и поэтому согласился на то, что Умаров стал вице-президентом. То есть приемником Садулаева. При этом остракизму Садулаев подверг и бывшего министра иностранных дел Ахмадова. Он оказался как в фильме "Свой среди чужих, чужой среди своих" - свои не принимают, и Москва требует его выдачи. И все это свидетельство полного разочарования в Западе и западных политиках.
 
А.Г.: Из перестановок понятно, что поддержка Запада, в том числе США уже не нужна чеченским сепаратистам. Означает ли это углубление и расширение их связей с радикальными исламскими движениями и странами?

А.М.: Связи и так есть. Но если раньше они пытались дистанцироваться от радикальных террористов и исламистов, то теперь эта диверсификация будет более явной. Но конечно останется. Не зря Садулаев (или кто-то от его имени) подписал такое прочувственное соболезнование по случаю кончины Папы Римского. Однако основным направлением будет исламское радикальное террористическое движение. Вряд ли будут увеличиваться контакты с ними – они и так есть, скорее всего, будут сокращаться контакты на Западе.
 
А.Г.: Воинствующая политика Садулаева может оттолкнуть от него даже недавних молчаливых союзников ЧРИ – определенные силы в Грузии и Азербайджане. Но ведь через эти страны в Чечню поступает оружие, боеприпасы, медикаменты, продукты. Также именно по этим каналам в основном проникают наемники. Зачем он отрезает своих бойцов от тылового обеспечения?

А.М.: Видимо, он считает, что те силы, которые его поддерживают в Грузии и Азербайджане все равно будут его поддерживать. Не случайно, когда он заявлял о создании фронтов, он подчеркнул, что Южного фронта, то есть против Грузии и Баку создано не будет. Я думаю, что он доброжелателен по отношению к Грузии. Садулаев прекрасно понимает, что обострять отношение с соседями нельзя. Ведь оружие идет не Умару Хамбиеву, он во Франции, а Шамилю Басаеву. И там, в Грузии, Азербайджане, это прекрасно понимают.

А.Г.: И так ли уже верен миф, что основную помощь Басаев и Умаров, да и сам Садулаев получают из-за рубежа. Может быть источники помощи гораздо ближе?

А.М.: Честно говоря, не знаю. Вполне возможно. Но комментировать это можно только имея на руках конкретные факты, а то многие комментируют, не владея ситуаций, что угодно.

А.Г.: Садулаев уже заявил, что переносит войну за территорию Чечни. Беслан – подтверждение этого факта, да и события в Дагестане также. Насколько реально сейчас у сопротивления хватит сил, что бы развернуть полномасштабную пусть и диверсионную войну в соседних республиках?

А.М.: Для проведения каких-то диверсионных актов у сопротивления сил хватает. Пример - Ингушетия в прошлом году. Это свидетельство того, что силы у них есть. Плюс социально-экономическая ситуация на Северном Кавказе. Даже официальные власти признают, что эта ситуация плодит сторонников сепаратистов. Поэтому я думаю, что такие возможности у них есть.
 
А.Г.: Что означают последние события в Дагестане - почти ежедневные расстрелы милиционеров, нападения на российских военнослужащих, теракты против представителей официальной власти? Это новая война в Дагестане? Причастны ли к ней бойцы ЧРИ или это схватка между кланами за власть? Или и то и другое?

А.М.: Причиной проблем в Дагестане являются внутренние проблемы в республике. Я думаю, что исламский радикализм там уже давно укоренен. Он во многом был дискредитирован событиями лета 1999-го года, но истоки этого радикализма там собственные. И в этой клановой вражде, которая идет с 1990-ых годов, вполне кто-то может использовать радикалов. Потому что на них можно все легко списать – радикалы, да еще чеченские, - хотя, на самом деле, в основном, это свои радикалы. У Честертона было: "Где можно спрятать лист? В лесу. А убитого во время сражения - на поле боя". Поэтому я думаю, что большая часть – это отголоски внутренней вражды, которая существует в Дагестане.

А.Г.: Как Вы оцениваете расползание ваххабизма и, следовательно, возможные военные конфликты на территории других северо-кавказских республик?

А.М.: Этот процесс будет только усиливаться. Административными мерами с этим бороться невозможно. Ваххабизм, как ранний протестантизм, - очень агрессивен. Известный востоковед Васильев назвал свою книгу "Пуритания Ислама". Это было еще, когда ваххабизмом занимались только профессионалы. У ваххабитов очень велика пассионарность. Их агитация привлекает - как возращение к истокам. Это протест против коррупции, против засилья кланов, против социальной несправедливости и против срастания этих кланов и официальных религиозных структур так называемого традиционного ислама. Для части потенциальных аутсайдеров и части интеллектуалов это очень привлекательно. И остановить подобный процесс только путем запретов и полицейскими операциями просто невозможно.

А.Г.: Избрание парламента в Чечне. Сможет ли это он стать легитимным, сможет ли обеспечить такое представительство народа, что бы хотя бы немного сгладить ситуацию в Чечне?

А.М.: Есть большая надежда, что там будут не одни кадыровцы. Структура чеченского правительства тоже далеко не так монолитна. Но если в парламенте абсолютное большинство разделят Рамзан Кадыров, Алу Алханов и братья Ямадаевы, то это будет достаточно негативно для республики. Во-первых, не будет противовеса для исполнительной власти, во-вторых, уровень политической легитимности будет достаточно серьезно снижен. Ведь неизбежно будут обвинения в фальсификации, так что под вопросом окажется и правовая легитимность, возможно непризнание парламента обществом. И самое главное - Запад будет сильно разочарован.

А.Г.: Самое разумное решение высшей российской власти в сегодняшней ситуации?

А.М.: Нужно потихонечку, не спеша разбавлять, сокращать влияние кланов на Северном Кавказе. Но делать это аккуратно и не обязательно русскими. Русские как раз, наоборот, окажутся в изоляции. Ведь есть люди, которые получили образование в крупных городах, например, в Москве, в Санкт-Петербурге. Надо это делать эволюционно, не напирая, так как есть возможность перегнуть палку. Что касается Чечни, то необходимо максимально плюрализировать ситуацию через парламентские выборы. Есть опасность, что там все будет предсказуемо и разделено между представителями власти. Но если в Чечне будет реальный парламент, в котором будут представлены все политические силы, признающие законы и конституцию России и осуждающие терроризим, то ситуация в республике начет исправляться в лучшую сторону. Но пойдет ли республиканская и федеральная власть на это или возобладает та точка зрения, что нужен такой же управляемый парламент, как нынешняя Госдума?! Вот и посмотрим, удастся ли реализовать этот шанс.

15 сентября 2005 года