Сергей Шамба: "В таких вопросах, как независимость Абхазии, мы не можем идти ни на какие компромиссы"

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

- Сергей Миронович, как Вы оцениваете внешнеполитическую ситуацию, складывающуюся в настоящее время вокруг Абхазии?

- Внешнеполитическая ситуация связана с процессами, происходящими в мире в целом. Очевидно, что переустройство мира, осуществляющееся на наших глазах, непосредственно отражается на ситуации на Кавказе, и в частности на Абхазии. В этом регионе все ключевые моменты человеческой истории сталкиваются интересы великих держав. И сегодня мы видим то же самое. Кавказ, включая Абхазию, вновь становится ареной соперничества крупных держав. Сегодня, наряду с традиционными, появились новые игроки на этой арене. Искусство нашей внешней политики должно заключаться в том, чтоб правильно оценить интересы всех заинтересованных в этом регионе сторон. Но при всем при этом мы должны так строить свою внешнеполитическую деятельность, чтобы коренные интересы нашего народа не входили в противоречие с интересами великих стран, а те, в свою очередь, были вынуждены считаться с нашими интересами.

- А как сделать, чтобы с нашими интересами считались, учитывая тот факт, что Абхазия пока что непризнанное государство?

- В таких вопросах, как независимость Абхазии, мы не можем идти ни на какие компромиссы. Как сделать, чтоб с нашими интересами считались?.. Ну, во-первых, надо правильно оценить интересы и возможности всех участников процесса. Следует четко представлять, когда участники процесса смогут пойти на компромиссы, а в каких случаях мы можем твердо отстаивать свои позиции.

- Вы имеете в виду Россию и Грузию, говоря об участниках процесса?

- Нет, не только. В нынешнем процессе передела мира участвуют Россия, США, европейские страны, Европейский Союз.

Кавказский регион в геополитическом плане всегда представлял интерес для великих держав. Здесь соперничали великие империи. Сейчас мы наблюдаем соперничество между США и Россией. Последние два века Россия доминировала на всем Кавказе. Но в последние десятилетия в мире произошли серьезные изменения. Мир из биполярного превращается в монополярный. У США появляются "коренные интересы" во всех точках земного шара, в том числе и в этом регионе. Эти интересы обусловлены геополитическим значением этого региона, близостью к Ближнему и Среднему Востоку, откуда исходит опасность распространения терроризма, близостью к российской границе, близостью к углеводородным запасам Каспийского моря. Кавказ - это территория, через которую могут проходить очень важные транспортные коммуникации, нефтепровод, газопровод. Желание связать этот регион с Европой, сделать его связующим звеном между Европой и Азией - это также важная геостратегическая задача. Сегодня мы видим, что США сумели закрепиться в этом регионе благодаря финансам и продуманным политическим шагам. Оказав солидную политическую и экономическую поддержку Грузии, США добились того, что грузинское руководство ориентировано целиком на США. И это, безусловно, определяет расстановку сил в регионе. Но Россия все же остается влиятельной державой в этом регионе, она продолжает отстаивать свои интересы, пытаясь сохранить свое влияние и даже усилить его. Совершенно очевидно, что Абхазия и ее граждане ориентированы на Россию.

- Часто говорят, что Абхазия стала "разменной картой" в игре двух держав: мировой - США и региональной - России. Насколько верно подобное утверждение?

- Когда я говорю, что игроками являются великие державы, то надо полагать, что "разменной картой" становятся те страны, которые слабее. Не только Абхазия, но и сама Грузия, в определенном смысле, является "разменной картой". Именно поэтому я подчеркиваю, что надо иметь виду интересы всех игроков и при этом стараться отстаивать свои интересы.

- А как это сделать?

- Я полагаю, что мы достаточно успешно делаем это все эти годы. И то, что мы традиционно ориентировались на Россию, ищем в ней поддержку, видим в ней союзника, наверное, это единственно правильный путь.

- Кстати, Абхазию очень часто попрекают этим, обвиняют в том, что у нее одновекторная политика. Как объяснить исключительную ориентацию Абхазии на Россию, степень демократизации которой оставляет желать лучшего?

- Не все зависит от нашего желания. Не всегда мы можем осуществлять ту внешнюю политику, которую нам бы хотелось. Здесь гораздо большее значение имеют крупные державы. Сегодня говорить о многовековой внешней политике Абхазии нереально. Многовекторная политика очень привлекательна, и мы хотели бы развивать отношения с различными странами. Но в данном случае это от нас не зависит. В этом регионе происходит разделение интересов крупных держав, передел сфер влияния. Традиционно российское влияние, которое складывалось здесь столетиями, ослабло. Последние выборы в Грузии показали, что российское влияние ограничивается. Оно распространяется на Абхазию и Армению, в Грузии же явно ощущается протекторат США. Сценарии дальнейшего развития могут быть различными. Но очевидно, что ни Россия, ни США не заинтересованы в новом конфликте. Скорее всего, в этом регионе возможен союз этих держав перед лицом общей опасности, а именно, терроризма. Вряд ли американцы ради интересов грузинского руководства станут применять силу против Абхазии. Хотя часто из уст грузинских политиков мы слышим, что НАТО, Запад могут помочь им решить абхазскую проблему путем применения силы. Я думаю, что подобные высказывания далеки от истины. Но мы, безусловно, должны учитывать все возможные варианты.

- Если я правильно поняла, Абхазия не просто вынуждена ориентироваться на Россию, это в ее интересах. Россия ближайший сосед, с которым Абхазию связывают тесные экономические связи. В этой связи я хотела бы задать вопрос о "западных ценностях". Ведь, упрекая Абхазию в пророссийской ориентации, ее одновременно обвиняют в том, что, тем самым она не приемлет западные, демократические ценности. Насколько справедливы, на Ваш взгляд, подобные упреки?

- Те, кто обвиняет нас в этом, сами не дают нам возможности "приобщаться" к так называемым "западным ценностям". Это - и Грузия, и западные страны, и различные международные организации. Наша культура складывалась под воздействием европейских ценностей. Если говорить об историческом прошлом, Абхазия в большой степени, чем Грузия, развивалась в ареале европейской культуры. В советский период и Абхазия, и Грузия осваивали западные ценности через русскую культуру, русскую литературу, язык. Россия сама ориентируется на Запад, на европейские ценности. Она проходит своеобразный период Реформации. Опередить Россию мы не сможем. Мы же воспринимаем западноевропейскую культуру, ценности через Россию.

- Абхазия заявила о желании установления ассоциированных отношений с Россией. Каким образом должны строиться эти отношения? Не будет ли означать установление ассоциированных отношений с Россией отступление от независимости Абхазии?

- Я как раз говорил об этом. Мы должны правильно оценивать, не игнорировать интересы крупных игроков в этом регионе. Ассоциированные отношения с Россией - это тот компромисс, пойдя на который, мы могли бы сохранить независимость, и, вместе с тем учесть интересы России в этом регионе. Это в полной мере устроило бы нас, и, я полагаю, должно устроить Россию. Мы сохраняем свою независимость, а Россия - свои интересы в этом регионе. Де-факто это так и есть. Эти отношения надо закрепить де-юре, но для этого требуется время. Сегодня мы практически находимся под протекторатом России. Если президент Путин говорит, что Россия не может быть безучастной к судьбе своих граждан, проживающих в Абхазии, то это означает, что складывается протекторат России. Если мы развиваемся в рублевой зоне, а между нами действует безвизовый режим, если граница между Абхазией и Россией становится более прозрачной, если в Абхазии располагаются российские военные, если мы готовы предоставить свою территорию под российские военные базы, если мы готовы осуществлять совместно пограничные функции - это как раз и означает, что ассоциированные отношения сложились фактически. Другое дело, когда они будут закреплены юридически. Это такой же процесс, как и признание нашего государства - эволюционный, естественный путь исторического развития. Если мы сумеем продемонстрировать миру нашу способность строить государство, основанное на демократических принципах и западных ценностях, уважении прав человека, верховенстве закона, тем самым мы лишим аргументов тех, кто говорит, что Абхазия не может быть признана как независимое государство. Государства возникают, развиваются, объединяются, распадаются. Нет вечных границ. Каждый народ достигает такой степени зрелости, при которой ему необходима независимость. И если пытаться насильственным путем остановить этот процесс, человечество будет иметь постоянные конфликты и кровопролитные войны. Что мы сейчас и видим в мире. Большинство современных конфликтов связано с противоречием между двумя основополагающими принципами международного права: территориальной целостностью государств и правом наций на самоопределение. Нет четкого суждения о приоритетности того или иного принципа. Но это временно. Не так давно весь мир приветствовал борьбу с колониализмом, борьбу за независимость стран Азии и Африки. Сейчас политическая конъюнктура изменилась. Но процесс формирования новых государств не остановить. Сейчас дискутируется вопрос, как снять противоречия между принципом территориальной целостности и правом на самоопределение. Случай с Абхазией - пример того, какие подходы могли быть выработаны в этой ситуации. До войны 1992-93 гг. мы были готовы к установлению федеративных отношений с Грузией. Мы обсуждали возможность реформирования Грузинской ССР в федеративное государство во время встречи делегации Госсовета Грузии с парламентом Абхазии. Но по возвращении в Тбилиси, ее никто и слушать не захотел. Была сделана ставка на силу, грузинские власти развязали кровопролитную войну.

- Сергей Миронович, я хотела бы задать еще один вопрос, касающийся России, а потом мы поподробнее поговорим о грузино-абхазских отношениях. Если я правильно поняла Вас, между Россией и Абхазией установились де-факто ассоциированные отношения. Не означает ли это, что мы идем по пути превращения Абхазии в один из субъектов Российской Федерации?

- Говоря об ассоциированных отношениях, мы часто в качестве примера приводим Маршалловы острова. Маршалловы острова - независимое государство, член ООН, имеющий особый договор с США, по которому Штаты гарантируют их безопасность, а ряд функций передается в совместное ведение. Если мы заключим с Россией такой договор, это, в первую очередь, будет означать признание нашей независимости. Международный договор заключается между субъектами международного права. Хочу подчеркнуть еще раз: заключение такого договора - это признание нашей независимости, а все остальное - это, то, что мы готовы уступить России. Мы готовы предоставить ей территорию для размещения военных баз с тем, чтоб Россия гарантировала нашу безопасность. Мы небольшая страна, которая находится во взрывоопасном регионе. Вся наша история складывалась из многочисленных войн, постоянных попыток защититься. Единственный период, когда прекратились эти войны - это время, когда мы входили в Российскую империю. Империя - это фактор стабильности.

- А как быть с Кавказской войной?

- Мы вошли в империю как раз таки после Кавказской войны. Сама эта война была результатом недальновидной политики.

- Но был и 1810 г...

- Да, в 1810 г. мы заявили о желании войти в состав России. Но абхазское общество разделилось на протурецкие и пророссийские силы, воевавшие между собой. Модель, предлагаемая нами, может стать гарантом безопасности для нашего народа, республики. Если такая держава, как Россия, набирающая снова силу и доминирующая в регионе, будет гарантом нашей безопасности, это станет важным фактором. При этом мы не теряем юридической независимости, вместе с тем получаем подтверждение со стороны России, что она признает нас. Понятно, сегодня Россия не может сделать такой шаг, поскольку существует определенная политическая конъюнктура. Международное сообщество пока что не определилось в своих отношениях с вновь образовавшимися государствами. Я думаю, что перспективы установления ассоциированных отношений с Россией при сохранении независимости вполне реальны.

- Как Вы оцениваете нынешнее состояние грузино-абхазских отношений?

- Если до начала кровавого конфликта можно было искать компромиссы, то теперь сделать это значительно сложнее. Необходимо было своевременное вмешательство посредников для того, чтобы конфликт не перерос в вооруженное противостояние. Уже после войны мы готовы были обсуждать модель общего государства, конфедеративного союза, и здесь мы не нашли понимания со стороны грузинских властей. Теперь же ситуация изменилась. Изменившиеся внешние факторы дали нам основание занять более жесткую позицию в переговорном процессе. Теперь мы уже отказываемся обсуждать вариант конфедеративного государства. С Грузией мы готовы обсуждать модель мирного сосуществования.

- Так это не Грузия отказалась обсуждать модель конфедерации?

- Нет. Грузия отказалась подписывать те проекты, которые мы обсуждали. После того как мы исчерпали все возможности диалога по этой проблеме, мы заявили, что уже не готовы рассматривать различные модели совместного государства. В настоящее время мы готовы рассматривать модель мирного сосуществования Грузии и Абхазии как соседних государств. Любая попытка со стороны Грузии или мирового сообщества навязать нам какие-то модели сосуществования - это пережиток имперского мышления. Любые отношения между народами должны складываться на добровольной основе и иметь соответствующую поддержку в обществе. Сегодня в нашем обществе нет ни одной политической силы, партии, движения, ни одного политического лидера, который допускал бы какие-то иные отношения с Грузией, кроме добрососедских. Для нас неприемлемы модели, предлагаемые Группой Друзей Генерального секретаря ООН. Я имею в виду документ Бодена "О разграничении конституционных полномочий между Тбилиси и Сухуми". В настоящее время из-за того, что нам было предложена абсолютная неприемлемая для нас модель, переговоры зашли в тупик.

- А что может стать предметом переговоров, если политические позиции и интересы сторон диаметрально противоположны и непримиримы.

- Конфликт породил много проблем. Кроме политических есть и другие вопросы требующие разрешения. Это и экономические проблемы, это и проблемы возвращения беженцев, вопросы безопасности. Как раз таки в последние годы мы сосредоточили усилия на этих проблемах. Последние встречи в Сухуме и Тбилиси нацелены на выработку механизма международных гарантий невозобновления войны между Грузией и Абхазией. Подписали целый ряд документов, в которых стороны отказываются от применения силы и угрозы применения силы. Теперь же мы хотим перейти к следующему этапу, когда международное сообщество станет гарантом невозобновления военных действий.

- В чем конкретно могут состоять эти гарантии? Ведь эти гарантии тоже могут оказаться лишь декларацией.

- В марте 2001 года в Ялте мы подписали заявление, в котором грузинская и абхазская стороны обращаются к ООН, ко всем участникам переговорного процесса - России, США, Великобритании, Франции и Германии - выступить гарантами невозобновления войны. Это большое достижение. Но поскольку нет конкретного механизма, было принято решение, что стороны сядут за стол переговоров и выработают его. Как раз сейчас мы и занимаемся этим, что совсем не просто. Если будет подписано соглашение по механизму невозобновления военных действий, это снимет напряженность в отношениях конфликтующих сторон. Абхазия живет в постоянном ожидании агрессии со стороны Грузии. Такое общественное настроение не способствует урегулированию конфликта. Если грузинская сторона желает урегулирования конфликта, она должна с пониманием отнестись к этому.

- Как решение экономических проблем может способствовать урегулированию конфликта?

- Мы должны обсуждать с Грузией условия мирного существования. Мы являемся соседями, нас многое связывает в историческом прошлом. Нам судьбой предопределено жить рядом. Поэтому мы должны найти возможности для перехода от конфронтации к восстановлению нормальных, дружественных отношений с Грузией. У нас есть, что обсуждать в этом смысле. В Грузии пока не готовы к признанию независимости Абхазии. Но нынешняя политика Грузии в отношении к Абхазии со временем станет обременительной для нее самой. Пока Грузия будет находиться в состоянии конфликта с Абхазией и Южной Осетией, не говоря уже о проблемах внутренних регионов, вряд ли ей удастся достичь цели вхождения в Европейские структуры, ЕС.

- Абхазия настаивает на активизации деятельности Координационного Совета. Вместе с тем, не очень приветствуются т.н. Женевские встречи Группы Друзей Генерального Секретаря ООН по Грузии?

- В чем преимущество Координационного Совета?

- Грузино-абхазские переговоры в целом называются Женевским процессом. В рамках этого процесса создан рабочий механизм - Координационный Совет, работа в котором строится по трем направлениям: 1) безопасность и устойчивое невозобновление огня; 2) вопросы беженцев; 3) экономические и социальные проблемы.

В рамках Координационного Совета решались достаточно сложные проблемы, касающиеся безопасности. В последнее время Группа Друзей, участвующая в Женевском переговорном процессе в качестве наблюдателей, пожелала усилить свою роль в нем. В свое время был разработан документ Бодена, который абхазская сторона не принимает. Такая консолидация Группы Друзей вызвана тем, чтобы убедить Абхазию принять эти документ. Группа Друзей организует уже третью встречу в Женеве. Здесь у стран, входящих в эту Группу иная роль в отличие от грузино-абхазского переговорного процесса, где они присутствуют в качестве наблюдателей. На первой же Женевской встрече Группа Друзей предложила создать три рабочие группы: по экономическим проблемам; возвращению беженцев; а также по политическим вопросам и гарантиям безопасности. Мы в этом увидели попытку втянуть абхазскую сторону в обсуждение политических вопросов. Мы понимаем, что эти вопросы придется обсуждать в будущем, но Группа Друзей исходит из неприемлемого нами боденовского документа. Именно с этим связан наш отказ участвовать в этих встречах. Абхазская делегация присутствовала лишь на первой встрече, где изложила свою позицию. Женевские встречи не обязывают нас ни к чему. Но, с другой стороны, мы понимаем, с кем имеем дело. Это крупные страны, играющие значительную роль в мире, и их консолидация может означать давление на нас.

- Почему Абхазия настаивает исключительно на независимости? Что означает независимость для Абхазии?

- Независимость сама по себе не есть самоцель, но нам она необходима, чтобы защитить свои коренные интересы. У нас уже есть печальный опыт. Теряя независимость, мы оказывались на грани исчезновения, ассимиляции, уничтожения нашего этноса. Это происходило на наших глазах. Такие эксперименты не в наших интересах. Мы готовы были, как я и говорил ранее, искать компромиссные пути. Мы готовы были вступить с Грузией в федеративные отношения, чтобы избежать военного конфликта. Но уже после войны, после стольких жертв, мы хотим реализовать свою вековую мечту о независимости. Конечно же, если бы нам пришлось выбирать между гибелью и независимостью, наверное, мы искали бы компромисс. Но мы уже прошли этап, когда нам угрожали уничтожением. Это был не наш выбор. Нам его навязали. Сегодня мы можем искать пути установления добрососедских, взаимовыгодных отношений и с Грузией, и с Россией. Но в вопросах, касающихся независимости Абхазии, мы будем бескомпромиссны и последовательны.

- В Грузии к власти пришло новое руководство, что Абхазия может ждать от него?

- Может, и будут произведены какие-то тактические изменения в подходах к урегулированию грузино-абхазского конфликта, но я не думаю, что стратегические задачи грузинского руководства изменятся. Вся новейшая история демонстрирует, что в Грузии меняются лидеры, идеология, но отношение к Абхазии, решение проблем Абхазии не изменяется. Оно всегда основывается на применении силы. Когда это возможно, сила приобретает характер вооруженного конфликта, если же такой возможности нет, находятся иные способы силового давления, ассимиляции. У Грузии постоянное желание подчинить нас.

- Недавние события в Аджарии не оставили равнодушными не только Россию, но и другие страны, международные организации. В том же Тбилиси были организованы митинги протеста против применения силы. Почему же в случае с Абхазией международные организации были столь безучастны, а ведь в августе 1992 года началась самая настоящая война?

- Меняется ситуация. Изменяется мир, отношение к назревающим конфликтам. Опасность, которая может исходить от Грузии, уже понятна многим. Очевидно, что ничего не стоит развязать новый конфликт. Так это было при Гамсахурдия, развязавшем войну в Южной Осетии; так было и при Шеварднадзе, совершившем военную агрессию против Абхазии; так может случиться с Аджарией при Саакашвили. Мы тоже с настороженностью следили за тем, что происходило в Аджарии. Там живет абхазская диаспора, которая может оказаться вовлеченной в конфликт. Да и вообще, новый конфликт приведет к дестабилизации в регионе. Мы же заинтересованы в стабильности. Всякая дестабилизация опасна для нас. Перманентные конфликты в постсоветской Грузии вызваны слабостью власти, кризисом в экономике, все еще не сложившейся грузинской государственностью. Те действия, которые предпринимает новый президент Грузии, пытающийся одновременно бороться со всеми проблемами, существующими в стране, вызывает ощущение, что он не справится ни с одной из них. Коррупция и преступность существуют в Грузии давно. И здесь нужна не поспешность, а продуманные последовательные действия. Саакашвили же объявил войну всему и всем. Каким будет результаты войны в таком слабом государстве как Грузия, предположить не трудно.

- Абхазию упрекают в том, что она отказывается возвращать беженцев. Складывается впечатление, что если бы эта проблема не стояла столь так остро, мы бы скорее нашли пути к политическому урегулированию. Что для Абхазии означает проблема грузинских беженцев? Как ее можно решить?

- У проблемы беженцев две стороны: гуманитарная и политическая. Грузинская сторона использует проблему беженцев для давления на Абхазию. Грузия надеется с помощью беженцев вернуть Абхазию. В Абхазии же понимают, что значительный численный перевес грузинского населения будет означать опасность для существования нашей государственности. Вместе с тем, у этой проблемы есть гуманитарный аспект. Мы, хорошо осознавая это, в 1999 году заявили о готовности в одностороннем порядке начать процесс возвращения беженцев в Гальский район. Мы никогда не возражали против возвращения беженцев в этот район, более того содействовали этому. В Гальском районе из-за компактного проживания грузинского населения легче обеспечить условия возвращения, безопасность, адаптацию. На сегодняшний день большинство населения туда вернулось. На фоне того, что происходит в Косово и других странах, мы можем сказать, что у нас эта проблема решается не так плохо. Что касается других районов Абхазии, то мы не можем сегодня, да и в обозримом будущем говорить о возможности возвращения туда беженцев. Это смешанные районы, и возвращение туда грузинских беженцев приведет к внутреннему напряжению в Абхазии, которое неминуемо примет характер вооруженного противостояния. Грузия не сможет остаться безучастной, и мы будем иметь новую грузино-абхазскую войну, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вместе с тем проблема урегулирования конфликта должна включать в себя и решение проблемы беженцев периода Кавказской войны. Я имею в виду детей потомков беженцев, появившихся в результате Кавказской войны. Здесь и Россия, и Турция, и Грузия, как участники тех событий, должны взять на себя ответственность и выступить гарантами для возвращения желающих вернуться потомков этих беженцев. Международное сообщество должно подключиться к решению этой проблемы. Тогда мы могли бы говорить вообще о проблеме возвращения беженцев, и не только грузинских.

- Сергей Миронович, давайте поговорим о внутриполитических событиях в Абхазии. Они представляются не менее интересными. В последнее время часто говорят о кризисе власти в Абхазии, так ли это, с Вашей точки зрения? Как бы Вы оценили внутриполитическое положение в республике?

- Конечно, проблемы есть. То, что называют кризисом, связано с болезнью президента в последнее время. Вместе с тем, очевидно, что нам удалось создать такой государственный механизм, который работает. Болезнь главы государства не повлекла за собой неконтролируемых процессов. Может она и отражается в какой-то степени на внутриполитических процессах, но ситуация в республике достаточно стабильная.

- У нас не будет "розовой революции"?

- Я уверен, не будет. Вместе с тем у нас оживилась внутриполитическая жизнь. Появляются различные политические партии и движения. Некоторый период после войны все наше общество опасалось политической активности, того, что это приведет к расколу общества перед лицом внешней угрозы. Очевидно, сегодня в обществе больше уверенности, если создаются новые партии ОПД, высказываются различные мнения. Это хорошо. Это означает, что в Абхазии складывается нормальная политическая система. Я считаю, что государство должно способствовать развитию политической системы.

- На днях состоялась учредительная конференция нового политического движения "Единая Абхазия". Чем оно отличается от других ОПД?

- Инициаторами создания этого движения стали парламентарии, объединившиеся в депутатскую группу "Единство". "Единая Абхазия" создается с целью консолидации общества в канун президентских выборов и создания условий для демократической смены власти. Мы вступаем в важный этап истории нашего государства. В течение десяти лет государство возглавлял президент Владислав Ардзинба. В соответствии с конституцией он больше не может баллотироваться в президенты. В Абхазии предстоит смена власти. Всем известны примеры недемократичной смены власти в соседних государствах. Это происходит на фоне роста общественной напряженности, различных социальных и политических эксцессов. Если вновь избранный президент не будет обладать такой общей поддержкой, какой в свое время обладал Владислав Ардзинба, ему будет сложно управлять страной. Чем отличается наше ОПД от других политических сил? Мы заявили, что отказываемся от критики власти. Это сегодня уже не имеет смысла. Было бы несерьезно создать за несколько месяцев до президентских выборов политическую организацию и критиковать власть за то, что не решались некоторые проблемы. Мы должны четко продумать программу нашего дальнейшего развития и представить ее обществу. Некоторые положения уже прозвучали на учредительной конференции.

- Но там акцент был сделан на экономической составляющей Вашей программы. Какова политическая платформа ОПД "Единая Абхазия". Чем она принципиально отличается от "Айтайра", "Амцахара"? В ваше движение вошли очень разные люди, политические фигуры, к которым в обществе сложилось разное отношение...

- Как раз наша задача и состоит в том, чтобы объединить этих разных людей.

- Насколько это возможно?

- Задача состояла в том, чтобы собрать в эту организацию людей, которые рассматриваются в обществе, как претенденты на пост президента, хотя не все из них, может быть, и будут баллотироваться. Дело не в этом. Но поскольку у этих людей есть немалая общественная поддержка, то они и смогут повлиять на своих сторонников, чтобы избежать раскола в обществе. Я думаю, что "Единая Абхазия" определится с кандидатом в президенты, а все остальные поддержат его. Надо сделать так, чтоб личные интересы отошли на задний план во имя общегосударственных интересов.

- На учредительной конференции вашего ОПД Нодар Хашба заявил, что он выступает за сильную президентскую власть. Что это означает? Как соблюсти баланс между различными ветвями власти?

- Я тоже выступаю за сильную президентскую власть. Но это не означает, что надо ослабить полномочия парламента. Я как раз за то, чтобы сильными и дееспособными были все три ветви власти.

- Вы готовы блокироваться с другими движениями?

- Мы будем консультироваться с ними по этому вопросу.

- Почему Вы решили создать еще одно общественно-политическое движение, а не партию?

- Сейчас задача в том, что бы начать консультации с другими партиями и движениями, пройти этап выборов президента, а потом, если "Единая Абхазия" окажется жизнеспособной, - создать партию.

- А как быть с Республиканской то ли партией, то ли движением, в которую многие из вас входили?

- Я могу сказать о себе. Я никогда не писал заявление о приеме меня в эту партию. Я выступал с докладами по внешнеполитическим вопросам по приглашению этой партии. Я не был членом Республиканской партии. Сейчас я подписал заявление.

- Допускаете ли Вы, что во имя единства в обществе, мы придем к выборам лишь с одним кандидатом в президенты?

- Я против того, чтобы был один кандидат. "Айтайра" будет выдвигать своего кандидата, может быть еще кто-то. Я полагаю, что кандидатов может быть трое.

- Нередко можно услышать мнение, что в Абхазии президентом сможет стать тот, кого поддержит Россия?

- Насколько мне известно, Россия активно не участвует в этом процессе, и вряд ли будет участвовать в нем. Сегодня в Абхазии нет политиков, которые не были бы ориентированы на Россию. У нас нет политиков, ориентированных на Грузию. А на другие страны ориентироваться - вообще нереально, поскольку они не поддерживают нашей независимости. Так что, опасаться России, здесь нет оснований.

- Чем сможет МИД помочь гражданам Абхазии, проживающим за ее пределами, принять участие в выборах президента. Будут ли организованы избирательные участки в представительствах Абхазии за рубежом?

- У нас, к сожалению, нет официальных дипломатических представительств за рубежом, где можно было бы организовать избирательные участки. Я думаю, те люди, которые болеют за судьбу страны и думают о ее будущем, могли бы приехать на Родину, хотя бы для того, чтобы проголосовать.

Открытие избирательных участков должны санкционировать местные власти. Есть международное законодательство, и признанные страны по известным причинам не готовы содействовать нам в открытии на их территории избирательных участков. Самый простой выход - приехать домой и проголосовать. Если так любишь Абхазию, наверное, не помешает сюда лишний раз приехать.

Опубликованго 1 апреля 2004 года