Ингушских беженцев не пускают домой

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Спустя одиннадцать лет после короткого, но кровопролитного конфликта между двумя национальностями Северного Кавказа - ингушами и осетинами, многие ингуши, которые во время активных военных действий были вынуждены бежать из родных мест, по-прежнему не имеют возможности вернуться. Конфликт остается неразрешенным до конца и сегодня. Причина - стороны не могут прийти к единому мнению касательно количества ингушских беженцев. Масла в огонь осетино-ингушских разногласий подливает и тот факт, что некоторые села на территории Северной Осетии сегодня определяются как "полностью закрытые для возвращения ингушей".
 
Семья Дзауровых из села Октябрьское в Северной Осетии с 1993 года живет на так называемой "буровой площадке" на пустыре на северо-восточной окраине ингушского города Карабулак. Дзауровы приспособили для жилья два старых вагончика, подаренных им местным предпринимателем, сделали маленькие пристройки из подручного материала, обмазали их глиной и побелили белой известью.
 
Семья большая: слепая бабушка Фадиман 96-и лет, пожилые родители, взрослые семь дочерей и четыре сына, две снохи и пятеро внуков. У матери семейства - 62-летней Мовлатхан Дзауровой после перенесенного инсульта слегка нарушена речь. По ее словам, инсульт у нее случился в 1997 году, когда она впервые после конфликта посетила родное село Октябрьское и увидела, что от ее двухэтажного дома с 20 комнатами осталась только часть фундамента. Дзауровы имеют законную прописку в Пригородном районе, расположенном на территории Северной Осетии - соседствующей республики в российском подчинении. Проблема Дзауровых заключается в том, что Октябрьское, как и другие шесть населенных пунктов, закрыто для возвращения беженцев.
 
Вопрос возвращения ингушей в "закрытые" населенные пункты был поднят 26 января на еженедельном совещании у Специального представителя Президента РФ в РСО-А и РИ председателем Государственного комитета Республики Ингушетия по делам беженцев и вынужденных переселенцев Казбеком Султыговым, который заявил, что не намерен больше присутствовать на этих встречах - в знак протеста против наложенного на ингушских беженцев запрета. По словам Султыгова, главы администраций местного самоуправления "закрытых" сел не хотят возвращения ингушей и объясняют это тем, что еще якобы "не созрел морально-психологический климат для совместного проживания осетин и ингушей, что живущие в этих селах осетины не хотят, чтобы их соседи-ингуши возвращались в свои дома".
 
Всего пять дней длилось вооруженное осетино-ингушское противостояние 1992 года. Однако в результате погибли сотни людей, тысячи были взяты в заложники. Десятки тысяч ингушей бежали из Северной Осетии. Из Пригородного района, где и разворачивалась активная фаза до сих пор тлеющего конфликта, ушли несколько тысяч осетин. Пригородный район, некогда входивший в состав Ингушетии, в 1944 году - после того, как Сталин депортировал ингушей и чеченцев в Центральную Азию - был провозглашен территорией Северной Осетии. В пятидесятых годах многие ингуши, возвратившись из ссылки, вновь обосновались в Пригородном, хотя и не имели соответствующей документации. В процессе урегулирования осетино-ингушского конфликта 1992 года задействованы три стороны: североосетинская, ингушская и специальное представительство президента Российской Федерации в Северной Осетии и Ингушетии по вопросам урегулирования осетино-ингушского конфликта. При этом каждая имеет свой взгляд на то, сколько людей должно вернуться в места бывшего проживания. На сегодняшний день многим удалось вернуться в родные села, однако тысячи беженцев по-прежнему остаются в Ингушетии и других российских регионах.
 
Мнения в Северной Осетии по поводу возвращения беженцев-ингушей самые разные. Политолог из Владикавказа Сослан Хадиков говорит: "В статье 11 Конституции Ингушетии до сих пор утверждается о стремлении вернуть спорные территории Пригородного района и Владикавказа в состав Ингушетии". "Возникает вопрос: кого мы возвращаем в Северную Осетию? Это граждане нашей республики или люди, которые завтра могут вновь повернуться против нас?".
 
Другие менее категоричны. Так, Рита Хаутова, студентка-первокурсница университета Владикавказа, в беседе с IWPR сказала: "Честно говоря, когда произошел конфликт, мне не было еще и десяти лет, поэтому все это помню смутно. Но недавно мне случилось побывать на встрече с ингушской молодежью - вроде неплохие ребята".
 
Начальник отдела по работе с вынужденными переселенцами министерства по делам национальностей РСО-А Венера Гацалова считает, что на сегодняшний день на территории Ингушетии осталось не более 3,5 тысяч граждан Северной Осетии (ингушской национальности). "Судите сами, - говорит она, - если из 32,567 граждан ингушской национальности, проживавших на территории республики до конфликта, в соседнюю Ингушетию перебежало около 27 тысяч человек, а помощь мы оказали уже 21,477, то получается, что помощь оказать нужно еще примерно 5,500". При этом, добавляет она, следует учитывать и тот факт, что около 2 тысяч нашли пристанище в других регионах России.
 
По данным же Казбека Султыгова, на территории Ингушетии в настоящее время находится более 19 тысяч вынужденных переселенцев из Республики Северная Осетия - Алания. Такую существенную разницу в цифрах Султыгов объясняет тем, что тысячи ингушей проживали в Пригородном районе без прописки. Не имея таковой, они сегодня не могут доказать, что некогда жили там, а потому лишены возможности туда вернуться. С мнением Сулыгова не соглашаются в государственном комитете РСО-А по статистике. "При переписи населения прописка не требуется", - сказал IWPR один из работников этого учреждения.
 
Начальник отдела по работе с беженцами Специального Представительства президента России Виталий Смирнов говорит, что в конце 2002 - начале 2003 гг. была проведена перерегистрация вынужденных переселенцев с целью продления их статуса. "В итоге мы получили следующие данные: в Ингушетии осталось 11,088 человек, состоящих на учете как вынужденные переселенцы из Северной Осетии, и 505 - в Северной Осетии. На вопрос корреспондента IWPR, являются ли эти цифры окончательными, Смирнов ответил, что возможны изменения, если суды Северной Осетии удовлетворят иски о признании вынужденными переселенцами тех граждан ингушской национальности, у которых не осталось документальных свидетельств их проживания в Северной Осетии.
 
39-летний Хусейн Богатырев до конфликта жил в селе Чермен, на одной из улиц, куда сегодня не пускают ингушей. С женой и шестью детьми он с 2000 года живет в городке беженцев, что образовался в поселке Майский Пригородного района РСО-А близ границы с Ингушетией. До этого времени семья Богатыревых жила у родственников в Назрани. Хусейн - инвалид. Четыре месяца назад во время теракта у здания ФСБ Ингушетии он был ранен и частично потерял зрение. "Завтра я еду в Москву на очередную операцию. Очень надеюсь, что смогу видеть, - сказал он. - В то, что нас в ближайшее время официально вернут домой, я не верю".

Между тем продолжаются программы по предоставлению вынужденным переселенцам гуманитарной помощи. Продолжается и спор о том, кто из них имеет право на возвращение домой. Это значит, что окончательного урегулирования проблемы ждать еще долго.

Альбина Олисаева, корреспондент газеты "Слово", Владикавказ

Мадина Хадзиева, сотрудник пресс-службы МВД Ингушетии, Назрань

Опубликовано 30 января 2004 года.