Ученые рассказали о связи русского языка и постсоветского джихадизма на Северном Кавказе

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Постсоветские джихадисты на Северном Кавказе применяли лексику и терминологию, которые понятны и известны в русскоязычном культурном пространстве. В своих работах они опирались на мысли, которые высказывали Александр Герцен, Чингиз Айтматов и Лев Гумилев, заявил на всероссийской научно-теологической конференции в Москве ученый из Амстердамского университета Данис Гараев. Доцент РГГУ Игорь Алексеев отметил, что первоначально в постсоветской теологической литературе наблюдалось не очень хорошее знание русского, но затем ситуация кардинально изменилась, а многие термины ислама вошли в русский лексикон.

Заседание секции "Модернизация мусульманских сообществ в XIX — XX вв.: богословие, философия, государство и право" состоялось 6 декабря на всероссийской научно-теологической конференции в Москве, посвященной 200-летию татарского исламского ученого и историка Шигабутдина Марджани. Организаторами мероприятия стали Духовное управление мусульман России, Совет муфтиев России, Секретариат Международного мусульманского форума, Московский исламский институт.

С докладом "Как советское наследие влияет на современный исламистский русскоязычный дискурс" доктор философии Амстердамского университета Данис Гараев, сообщает присутствовавший на заседании секции корреспондент "Кавказского узла".

По словам ученого, его исследование посвящено идейным основам русскоязычного джихадизма.

"В постсоветское время на Северном Кавказе и отчасти в других регионах появилось целое поколение джихадистских идеологов. Это очень разные люди, но их объединяло то, что о джихаде они могли говорить доступным для русскоязычной публики языком. Кроме того, их объединяло то, что под джихадом все эти идеологи понимали вооруженную борьбу против российской власти. Способы пропаганды и аргументация в обосновании джихада в разные периоды могли несколько отличаться, что делает эту идеологию содержательно довольно разнообразной, однако во всех случаях в основе лежало именно военное понимание джихада как способа противостояния Москве", - отметил Данис Гараев.

Он полагает, что джихадисткий дискурс родился на основе советской интеллектуальной традиции, а исламизация содержания произошла позднее. "Существует очевидная схожесть повестки дня, дебатов и проблем советской политики в отношении мусульманских народов и постсоветской джихадистской идеологии", - полагает ученый.

В частности, по его словам, советская идеология критиковала "буржуазный национализм", а джихадисты также постоянно подчеркивали, что национализм для них враг, с которым они боролись и критиковали.

"Например, Ясин Расулов (аспирант кафедры религиоведения Дагестанского университета, журналист дагестанского еженедельника "Новое дело" Махач (Ясин) Расулов, убитый во время спецоперации в Махачкале в 2006 году, которого силовики называли идеологом дагестанских боевиков, – прим. "Кавказского узла") критиковал ДУМ Дагестана за "аварский национализм", Анзор Астемиров (один из лидеров боевиков Кабардино-Балкарии, убитый в марте 2010 года,  - прим. "Кавказского узла") критиковал власти Кабардино-Балкарии за создание "национальных мифов" и старался деконструировать их, Зелимхан Яндарбиев (участник первой чеченской войны, и.о. президента Ичкерии) считал, что Россия поддерживает национализм на Кавказе, чтобы не было объединения", - рассказал Гараев.

Наряду с этим из советского опыта использовалась антиколониальная риторика. "Практически все авторы используют термины "колониализм", "империализм" и др. На самом деле это тоже из советского словаря: колониализм - это политика Запада, антиподом которому выступает Советский Союз как место справедливости, честности и подлинного самовыражения народов. Только в языке джихадистов эту роль на себя берет Исламский халифат, а уже сама Россия выступает как проводник западной идеологии. Поэтому они писали о том, что народам надо освободиться от колониальной зависимости", - отметил докладчик.

Идея справедливости в представлении джихадистов, как и в представлении советских мыслителей, связана с идеей справедливого мироустройства. "И если в советское время справедливость надо было искать в идеологии коммунизма, то постсоветские джихадисты полагали, что исламская идеология может решить проблемы всех стран и народов", - пояснил Гараев.

Даже критика мусульманского духовенства и суфизма из советского прошлого также проявилась в работах идеологов джихадизма. "Мусульманское духовенство критикуется как олицетворение социальной несправедливости и низкого уровня образования. Также в текстах была и критика суфизма... Они использовали рациональные аргументы, что суфии предатели, соглашатели, плохо образованы и продажны. Но каких-то богословских претензий у них не было", - считает ученый.

Постсоветские джихадисты на Северном Кавказе применяли лексические и терминологические приемы, которые понятны и известны в русскоязычном культурном пространстве, отметил исследователь. Так, по его словам, к примеру, в 2005 году Ясин Расулов опубликовал свою программную работу, которая стала обоснованием военной джихадистской активности, идейной рамкой его труда стали взгляды на исторический процесс советского писателя Чингиза Айтматова, изложенные в романе "И дольше века длится день".

Другим примером может стать апелляция к советскому наследию другого идеолога джихадизма Саида Бурятского в его статье в 2009 году, в которой он фактически дает интерпретацию причин джихадизма и готовности людей умереть на этом пути (истишхада) в исторической перспективе, рассказал ученый.

"Для объяснения феноменов истишхада и джихада он неожиданно обращается к теории пассионарности советского историка и этнолога Льва Гумилева, о которой, как указывает автор, он прочитал еще в школьные годы. В теории пассионарности Гумилева для Бурятского является важной категория "жертвенности" или "самопожертвования"... Сделав данную категорию центральной в своей объяснительной модели, Бурятский, на мой взгляд, стремится изменить отношение российского общества к феномену смертников-"шахидов" – от негативного образа террориста-фанатика к более благородному образу мученика", - пояснил Гараев.

Модератор секции, заведующая сектором ближневосточных исследований Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений имени Е.М.Примакова РАН Ирина Звягельская попросила уточнить, действительно ли мотивы советского интеллектуального наследия базировались на глубоком знании идеологами джихадизма этих идей или были "лишь похожи на них".

Гараев отметил, что все перечисленные авторы получили образование в советской системе. "Яндарбиев — выпускник Литературного института. Генерал Дудаев помимо того, что летчик, имел и образование политрука. Дудаев употребил термин "русизм", который до него в своей книге воспоминаний "Былое и думы" применил русский либерал-диссидент XIX века Александр Герцен для негативной оценки внешней политики Российской империи. Именно Дудаев был тем, кто вновь употребил этот термин, благодаря чему это слово возвращается в русский лексикон. Вероятнее всего, он был знаком с этим термином из книги Герцена. А насчет Ясина Расулова вообще есть предположение, что джихадистская книжка - это его несостоявшаяся диссертационная работа, которую он начал, а затем ушел в "лес" и сделал из неё программное заявление джихадистов", - ответил Гараев.

Дагестанский историк Зураб Гаджиев, слушавший доклад Гараева, заявил корреспонденту "Кавказского узла", что Ясин Расулов до ухода к боевикам действительно пытался защитить диссертацию. "Но многие положения его работы пришлись не по вкусу ученым - воспитанникам коммунистической школы. Можно сказать, своим отношением советские атеисты вытолкнули Расулова в "лес", - считает он.

Разделение на суфиев и салафитов, когда речь идет о джихадизме 1990-х годов, очень слабо выражено, полагает Данис Гараев. "К примеру, муфтий Ахмат Кадыров, будущий глава Чечни, и сам не скрывал, что поддерживал и даже объявлял джихад России. Или певец Тимур Муцураев никогда не примыкал к салафитам, скорее даже он относился к просуфийским группам, которые находились на джихадистской платформе. Но темы его творчества выходили за черту этого круга. Муцураева слушали отнюдь не только мусульмане. Ведь он использовал метод советской бардовской песни в своем творчестве, близкий и понятный и ему самому, и его слушателям. К тому же в книгах идеологов джихадизма и в 2000-е годы, которых принято считать салафитами, собственно салафитских сюжетов мало. Они объясняют и обосновывают джихад в своих программных работах рациональным образом, а не опираясь на шариат и не затрагивая тему взаимоотношений суфиев и салафитов", - сказал Гараев "Кавказскому узлу".

Шариат и джихад стали частью русского лексикона

Первоначально в чисто теологической литературе использовались странные лингвистические конструкции, связанные с не очень хорошим владением языком и пониманием смысла, заявил "Кавказскому узлу" доцент РГГУ, исламовед Игорь Алексеев, который не присутствовал при чтении доклада Гараева. "20 лет назад выражения типа "в этих китабах — большие хикматы" или, как написал один дагестанский автор, "в мазхабах — большой рахмат для уммата" были частым явлением. В настоящее время такое встречается уже редко. Русский язык ислама российского стал более русским", - отметил он.

По словам Алексеева, российские мусульмане сильно обрусели вне зависимости от их этнической принадлежности. «Практически у всех русский язык стал родным. Получилась парадоксальная ситуация. Православный миссионер и ученый XIX века Николай Ильминский писал, что если инородец принял православие, то сердцем он уже обрусел. Мусульмане опровергли это утверждение - российские мусульмане обрусели сердцем без принятия православия", - пояснил исламовед.

По его мнению, это произошло потому, что выросло поколение, для которого национальные языки фактически иностранные. "Национальные языки, может быть, и знают на семейно-бытовом уровне, и кое-где изучая в школе, но думает молодое поколение и читает на русском. У них нет проблемы хорошо знакомые арабские термины передать по-русски. Скорее даже обратная проблема", - считает он.

Если Гараев говорил о влиянии русской интеллектуальной мысли на русский язык джихадистов, то Алексеев отметил, что многие термины ислама стали уже давно русскими словами. "Это и собственно слово "ислам", и шариат, джихад, шахид, но со своими оттенками смысла как, впрочем, и другие слова в языке", - резюмировал Алексеев.