Начнется ли c Ингушетии новая Кавказская война?

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Более 40 терактов в республике с начала года. Вряд ли эта цифра впечатлит проживающих, к примеру, в средней полосе России: «Это же Северный Кавказ, там всегда война». Очередное сообщение об очередном обстреле силовиков лишь сухой строкой пройдет в информационной ленте какого-нибудь агентства: «Один убит, двое ранены...» И только в каком-нибудь глухом райцентре раздастся телефонный звонок, и родственникам сообщат: «Сержант такой-то, прикомандированный в Республику Ингушетию, погиб при исполнении служебных обязанностей...» И это будет горем, но горем отдельно взятой семьи, которое на себя примерят лишь матери таких же прикомандированных.

Всколыхнуть страну, снова заставив напомнить о трагедиях, связанных с Кавказом, может только что-то экстраординарное. Как, например, зверские убийства русских учителей и врачей в Ингушетии в последние месяцы. Они снова заставили заговорить о «проблемах нетитульного населения» в южном регионе. И темы с Кавказа снова стали востребованы и газетами, и их читателями. Взрыв на похоронах одной расстрелянной семьи учительницы, хладнокровное убийство мужа и сыновей другой, нападение средь бела дня на женщину врача - и снова похороны...

«В станице Орджоникидзевская местные жители-ингуши добровольно охраняют дома русских соседей, помогая милиции», - прочитал я в Интернете «крайнюю» новость из Ингушетии, затесанную между информациями о нападении на воинскую часть в Магобеке и обстрелом нефтяного мини-завода, перед вылетом на Северный Кавказ.

С самолета - на «войнушку»

Рейс Москва - Владикавказ к неожиданности для многих пассажиров приземляется в столице Кабардино-Балкарии Нальчике. В московских авиакассах не удосужились предупредить, что осетинский аэропорт в Беслане (что в 15 минутах езды от границы с Ингушетией) закрыт на реконструкцию - ремонтируется взлетно-посадочная полоса.

- Мы что, самолет перепутали? Нам во Владикавказ надо, - едва не плачет одна из пассажирок.

- На привокзальной площади вас ждет бесплатный автобус, - успокаивает стюардесса.

Повидавший многое «Икарус», кряхтя по-стариковски, трогается, направляясь в сторону Владикавказа. Пассажиры напряженно вглядываются в окна, нападение боевиков на Нальчик в октябре 2005 года крепко засело в головы обывателей. Да и события последних месяцев по всему Северному Кавказу оптимизма не добавляют. Взять ту же Кабардино-Балкарию. С середины августа - целая череда взрывов и покушений на сотрудников правоохранительных органов в Эльбрусском районе, обстрелы под Чегемом и Нальчиком, спецоперация ФСБ в поселке Хасанья...

- В гостиницу или на войнушку? - встречает меня уже во Владикавказе старый знакомый ингуш Батрутдин.

Все обстрелы совершаются из машин без номеров. Но проверять их днем желающих мало.

Основное его ремесло отнюдь не частный извоз - он трудится милиционером. Но дома - четверо детей, куча больных родственников, долги за газ и электричество и зарплата в шесть тысяч рублей. И примерно такая же ситуация в семьях тех, кого выставляют на мобильные посты, которые обстреливаются с ужасающей периодичностью. Тех, кого отправляют на проверку подозрительного автотранспорта. А тот взрывается, унося с собой сразу четыре жизни, как это было с милиционерами, сопровождавшими корреспондентов ставропольской «КП»... Какая может быть самоотдача при таких обстановке и зарплате, можно догадаться.

«Войнушкой» Батрутдин называет любую перестрелку, взрыв или спецоперацию. Пока мы «летели» на автобусе, в Ингушетии на трассе обстреляли сотрудников ФСБ. Дорогу между селами Али-Юрт и Экажево (где в свое время был уничтожен Шамиль Басаев) заблокировали и начали «операцию по поиску, задержанию и уничтожению». Эти сухие формулировки за последние месяцы стали неотъемлемой частью информационных «поступлений» из республики. В июне замгенпрокурора России Иван Сыдорук озвучил, что стоит за этими формулировками - более 40 терактов, 45 убитых сотрудников правоохранительных органов... На тот момент в статистику еще не попали безжалостные расправы над «русскоязычным населением»...

«Федералы творят беспредел»

Через несколько минут мы утыкаемся в пробку. Десятки жителей сел Али-Юрт и Экажево почем зря поносят федералов, фээсбэшников, ментов, власть... Именно они, по мнению застрявших на блокированной дороге, виновны в том, что «простые смертные» вовремя не попадут домой.

- Беспредел федералы творят, - как бы невзначай переходят на русский язык стоящие рядом ингуши. - Врываются в дома, людей похищают...

Похищения в Ингушетии, пожалуй, самая востребованная здесь тема для разговора. Останови любого, и он тебе расскажет, как под покровом ночи сотрудники ФСБ лазят по домам и выкрадывают невинных мирных жителей. А во Владикавказ и вовсе ехать страшно - там люди пропадают прямо на автовокзалах и рынках. Кажется, стрельба, взрывы и расстрелы русских семей здесь мало кого волнуют. Ну разве что родственников жертв да соседей. Зато о «зверствах» федералов здесь ходят легенды. Последний пример - похищение братьев Аушевых в сентябре в Грозном.

Пока они отсутствовали в центре Назрани, вспыхнул стихийный митинг. Около 500 человек перегородили трассу, заняв «оборону» на площади и требуя освободить похищенных Аушевых. При этом ни в милицию, ни в прокуратуру никто с заявлением о пропаже не обращался. Федеральные силы пытались их разгонять и «Уралами», и стрельбой в воздух... Тоже, к слову, довольно странный способ пресечения несанкционированного митинга. К ночи на площади как бы случайно появились матрасы и палатки. Но под утро все разошлись так же внезапно, как появились - братья Аушевы нашлись. Президент Ингушетии Мурат Зязиков эту акцию назвал спектаклем. Действительно попахивает хорошей режиссурой.

Синяков не осталось

Чтобы расставить все точки над «i», с утра отправляюсь к жертвам - двоюродным братьям Магомеду и Магомеду Аушевым.

История оказалась более чем запутанная. Если вкратце, в июле в ходе спецоперации был убит родной брат одного из Аушевых, Руслан, подозревавшийся в участии в незаконном вооруженном формировании. После этого якобы осетинской ФСБ был похищен один из Магомедов, которого под пытками склонили к сотрудничеству. Тот согласился, но, вернувшись в Ингушетию, написал заявление в прокуратуру. Дабы поставить на место зарвавшегося «агента», спецслужбы якобы снова похитили Магомеда, а за компанию и его двоюродного брата.

- Мы возвращались из Астрахани, я там братьев младших в школу устраивал, - рассказывает мне пострадавший в бильярдной на втором этаже добротного дома. - Собрались обратно вместе ехать. Взяли билеты на 22.55 на поезд Астрахань - Грозный, в 12.37 прибыли.

Магомед словно по бумажке читает заготовленный текст:

- Сели на такси, доехали до автовокзала. Потом сели в «семерку»-такси и поехали в Назрань. Через 5 минут на четырех машинах - серебристые и черные «Жигули» 10-й и 14-й моделей - нас подрезали и остановили. Вытащили нас, меня в 14-ю закинули, его - в «десятку». Водолазку на голову натянули. Минут 20 - 30 ехали на страшной скорости, потом щебенка была. Он посигналил - я слышал - ворота открыли, мы заехали. Из машины вытащили, завели в какое-то здание, подняли на 2-й этаж. Здание без окон...

Поразительное количество деталей в стрессовой ситуации смог запомнить Магомед, попавший «за компанию».

- Начали избивать, в том числе по почкам, ногами, кулаками. По очереди. Потом к Магомеду подключили ток и начали током бить.

- Когда Магомеда увели, начали на меня катить: «Ты че, ты обещал сотрудничать и не исполнил своего дела. Ты думал, мы тебя не достанем?» - Второй Магомед подключается к разговору. - На второй день в 12 часов ночи заходит один: «На выход! На расстрел повезем». Скотчем замотали пакет на голове. И закинули в 14-ю. Пока ехали, они по-русски говорили, по-чеченски, по-осетински. Потом им кто-то позвонил, и у них что-то не так пошло. И нас чеченской милиции передали. Через полтора часа мы приехали домой.

- А синяки у вас остались? - задаю провокационный вопрос.

- Да, - отвечают хором.

- Покажете? Я сфотографирую.

- У меня кожа такая, что незаметно, - замялся один Магомед.

- А я боксом занимался, у меня вообще синяки не остаются, - уверенно сказал другой, но продемонстрировал кровоподтек на ноге.

- Заявление-то будете подавать?

- Не знаем. А зачем? Смысла нет.

Зато история эта облетела многие западные издания. И стала поводом для очередных обвинений России в нарушениях прав человека.

Призрак НКВД

Не видят смысла в расследованиях, кстати, и выжившие в страшных ночных расправах русские.

- Нас никто и не информирует о следствии, - вздыхает учительница Вера Драганчук.

Мы сидим во дворе ее небольшого домика в Карабулаке. В ночь на 31 августа в этот дом ворвались боевики и застрелили ее мужа и двоих сыновей. Вера Борисовна не ходила на их похороны и за прошедший месяц после трагедии ни разу не была на кладбище. Страх - единственная причина. 18 июля на погосте в станице Орджоникидзевской во время похорон семьи Людмилы Терехиной произошел взрыв. Вера Драганчук опасается, что и в Карабулаке может произойти подобное.

- Дети меня поймут, - вздыхает Вера Борисовна.

- Уезжать не собираетесь?

- Думаю. У меня и родственники есть в Краснодарском крае, но там все равно хуже будет. Я теперь боюсь за единственного оставшегося ребенка - дочку. Но она уезжать никуда не хочет. А жить тут все равно страшно.

Она, как и все русские, с которыми мне приходилось общаться в Ингушетии в прошлые командировки, неохотно говорит о национальной окраске преступления:

- Не могут быть эти звери ингушами, это нелюди. Мне сейчас соседи-ингуши и еду приносят, и по дому помогают, и ночевать к себе зовут. И этих бандитов все боятся, в школу детей одних не отпускают. Не только ведь русских убивают, ингушей тоже. У наших соседей вообще сын бесследно пропал - похитили. Вон, слышали, недавно братьев Аушевых похитили? То, что они остались живы, - это исключительный случай.

Прокуратура, кстати, и без заявлений семьи Аушевых начала расследование этого дела. Причем среди версий фигурирует и инсценировка похищения. Впрочем, не исключено, что братьев действительно выкрали. Только похитителями могли оказаться обычные бандиты. Семья не бедная, отец одного из Магомедов даже выезжал в Грозный со знакомыми и родственниками на 10 машинах. И предлагал за любую информацию 350 тысяч рублей. Может, кто-то и поживился. А нужную информацию для устрашения можно подчерпнуть на сайтах местных правозащитных организаций. В одну из них я и направился.

- Благодаря оперативным действиям нам удалось освободить братьев Аушевых, - отчитался перед вашим корреспондентом председатель Чеченского комитета национального спасения Руслан Бадалов. Стало понятно, откуда растут ноги «стихийного» митинга.

- Отчего так неспокойно в республике?

- Безобразия усилились, когда численность военной группировки начала нарастать. - Бадалов имеет в виду ввод 2500 военнослужащих Внутренних войск в конце лета. Хотя, к примеру, убийство семьи русской учительницы произошло раньше. - Плюс поведение ФСБ, правоохранительных силовых структур, которые не оказывают помощи и не защищают гражданское население. ФСБ расстреливает без суда и следствия.

Тон правозащитника повышается, он начинает усиленно жестикулировать руками.

- Все военные зазомбированы: «Вы твари, подонки, фашисты, вас убивать надо, вы рожаете бандитов». Врываются в дома, скидывают с кроватей годовалых, полуторагодовалых детей. В пять утра или ночью. Беременных женщин прикладами - все это было.

- А боевиков не было?

- Я не исключаю, что есть какие-то боевики, но они работают на местные спецслужбы. Такие же боевики, как в Беслан зашли. Они выполняют то, что нужно федеральному центру.

Спорить с такими людьми бесполезно. В Ингушетии вообще аббревиатура ФСБ народной молвой возведена в ранг чуть ли не НКВД образца 37-го года. Многие даже проживающих здесь русских считают за агентов спецслужбы.

- Но ведь и «чекистов» убивают...

- Ну... Конечно, есть и мстительные люди, которые хотят отомстить за своих родственников, это же Кавказ, - сдается Бадалов. - Но их очень мало.

- Аушевы тоже будут мстить?

- Все будет в правовом поле.

- Может, кому-то выгодно под шумок объединить Чечню и Ингушетию?

- Может, и хочет кто-то объединить, но люди-то против. Я понимаю, если бы Россия сказала: «Разбегайтесь, национальные республики. Хотите конфедерат, хотите другую федерацию». Тогда другое дело.

Руслан Бадалов еще долго рассказывал мне, как они помогают беженцам, консультируют по вопросам Страсбургского суда, «предают огласке» и притесняются спецслужбами... Не без гордости поведал о грантах западных фондов (замеченных, кстати, нашими спецслужбами еще во время «цветных» революций и в Югославии, и на Украине, и в Грузии). И при этом старательно обходил неудобную тему.

- А русских-то кто убивает? - спросил я в лоб. - Тоже спецслужбы?

- Ну по русским пойманы контрактники, - эта версия была озвучена в некоторых СМИ. - Осетин, русский... Ингушам это не нужно. Это преступный мир, но это представители силовых структур.

- Извините за грубое слово, но это полная ахинея, - скажет мне на следующий день по поводу этой версии прокурор республики Юрий Турыгин.

Честно говоря, шел я к нему без особого энтузиазма, ожидая набившей оскомину речи о неких силах, желающих дестабилизировать обстановку в регионе. Однако открытость и откровенность прокурора удивили.

$1,5 миллиона на срыв выборов

На самом деле Ингушетия не похожа на территорию военных действий. О напряженной обстановке напоминают лишь разъезжающие по улицам бэтээры, выставленные на дорогах мобильные блокпосты да низко пролетающие боевые вертолеты. По улицам Назрани гуляет молодежь, на рынках бойко торгуют шмотками женщины и валютой - мужчины. На дорогах иногда даже скапливаются пробки. Однако после семи вечера все меняется. Улицы пустеют, и город словно вымирает. Впрочем, может быть, это как-то связано со священным месяцем Рамадан. По крайней мере, чтобы найти днем открытое кафе, в котором можно пообедать, надо очень постараться (по мусульманским традициям в этот месяц до заката солнца нельзя есть). Причем закрытие своих забегаловок - это инициатива самих хозяев заведений. А вот продажа алкоголя запрещена в Рамадан на местном законодательном уровне.

По пустеющим на глазах улицам в назначенный час подхожу к республиканской прокуратуре. Юрий Турыгин стал ее руководителем только в апреле, и серьезных откровений я от него не ждал.

- Вас наверняка интересует ход расследования резонансных преступлений, - угадал Юрий Николаевич. - Слухи о том, что по делу об убийстве семьи Людмилы Терехиной задержаны русский и осетинский контрактники, - полная ахинея. Есть результаты, есть лица, которые уничтожены. Они являлись участниками этих преступлений. Но убийства совершал не один человек. Их несколько, они очень хорошо вооружены. Сейчас мы объединили в одно производство все дела, включая убийство семьи Терехиных, Драганчук, двух лиц из Дагестана - пастухов Зуберова и Булатова, убийство семей корейцев Лагай и цыган Ляликовых. По данным экспертизы, все эти преступления были совершены одним оружием. То есть кого-то вычленили, вычислили, но группа, нацеленная на эти преступления, продолжает функционировать. Сейчас она глубоко законспирировалась. В ней ингуши и выходцы из Чеченской Республики. Их имена известны, так что теперь дело за спецслужбами и уголовным розыском. Подключены очень серьезные силы.

- Чего добивается эта группа?

- Есть планы сорвать программу по возвращению русскоязычного населения. Рассчитана она на 2006 - 2010 годы. И солидно проплачена. Сейчас на территории республики проживают около 2700 человек русскоязычного населения. Не так много, и некоторые, конечно, уезжают. Но в 2006 году въехало в республику больше, чем уехало. Удар в связи с этими убийствами наносится, естественно, по президенту. А Зязиков по своей сути очень интернационален. Он эту программу как ребенка нянчит.

- С чем связано обострение ситуации в целом?

- Тут несколько причин. Основная цель бандподполья - сорвать выборы на территории Дагестана, Чечни, Ингушетии. Думаю, что к этим планам могут присоединиться и Кабардино-Балкария, и даже Адыгея. Недавно произошло событие, которое широко не освещалось, политическим его не назовешь. Есть такой ингушский боевик Тазиев (он же Евлоев. - Авт.) по кличке Магас. Так вот он занял у чеченских террористов пост «министра обороны» Ичкерии. Естественно, это может быть связано с активизацией действий боевиков не только на территории Чечни, но и на родине «министра обороны» - в Ингушетии. Однако всего бы этого не было, если бы не осуществлялась проплата. Идет мощное финансирование. Есть данные, что из Малайзии в Ингушетию поступила сумма в полтора миллиона долларов. По другим данным, на весь Северный Кавказ, чтобы дестабилизировать обстановку в южных республиках, проплачено порядка полутора миллиардов! Именно под выборы. Срыв выборов - это сильная политическая акция. Представьте, какой фурор это в мире произведет. Всякие лающ ие личности на Западе тут же заговорят о неумении справиться с обстановкой, неспособности влиять на ситуацию.

«Конфликты бьют по русским»

О гигантских суммах, пришедших к боевикам, мне рассказывал и знакомый из УФСБ по Ингушетии. На вопрос, куда эти деньги тратятся, он лишь разложил передо мной оперативные сводки. С середины лета, когда, по данным спецслужб, в Ингушетии появились три неизвестных араба, количество терактов и нападений резко возросло. Причем не только в Ингушетии, но и в Чечне, и в Дагестане.

- Средства идут и на закупку вооружения, и на «премиальные», - поделился мой знакомый. - Жизнь офицера стоит пять тысяч долларов. Солдата - две. Сотрудники спецслужб и отдельные чиновники оцениваются до $10 тысяч. А мирные русские - только в одну.

- Почему?

- Риска нет никакого. Поэтому и совершают эти убийства конченые «отморозки». А ты думал, идейные ваххабиты? Такие тут тоже есть, готовые без зарплаты «сражаться под зеленым знаменем». Но большинство - обычные уголовники, за деньги готовые на все. Руководство общее, а ячейки бандитские разные. Одна работает только по силовикам, другая - по чиновникам, третья - по похищениям с целью выкупа, четвертая - по нетитульному населению... Кончатся деньги - и стрельба прекратится. Никакой новой «кавказской войны» тут не будет.

Впрочем, мнение чекиста разделяют не все. Ночью мне позвонил таксист Батрутдин: «В Малгобеке пост из гранатометов обстреливают, поедем?»

Через 15 минут мы уже неслись по пустынной ночной трассе. Милиционеры на «блоках» лишь провожали нашу «семерку» взглядами. Через 30 минут останавливаемся у обстрелянного мобильного поста. Его уже усилили бэтээром и БМП. Ингушские милиционеры разговаривать отказываются, еще не оправившись от обстрела. Федералы более благосклонны.

- Нас ведь сюда не просто так прикомандировали, - рассуждает старлей Леха. - Полтора месяца сидим в постоянной готовности, непонятно чего ждем. Не все же нам гаишников усиливать. Значит, что-то назревает, к чему-то готовимся. Слухи разные ходят - от нападения крупных отрядов ваххабитов до гражданского восстания. Народ тут не любит ни власть, ни ментов местных, ни нас, федералов. Поднимет их кто-нибудь на революцию, и тут такая каша заварится. Местных-то силовиков усмирять не пошлют. Как с этим митингом было (читай первую часть во вчерашней «КП». - Авт.). Нас ведь пошлют. А мы - люди подневольные, приказ есть приказ. В любом случае, как и в Чечне когда-то, в первую очередь такие конфликты бьют по местным русским. На них, безоружных, все зло вымещается за нас, военных.

«Всех не перебьют»

Помню, в июле после теракта на похоронах Людмилы Терехиной я пришел на поминки в дом погибшей. Здесь во дворике собралась почти вся русская диаспора станицы Орджоникидзевская. За длинным столом люди не скрывали возмущения: «За что преследуют русских?! Нас отсюда хотят вытеснить!»

Спустя полтора месяца я снова в этой станице, но что-то здесь изменилось. Русскоязычные семьи, с которыми уже сложились хорошие отношения, угощали чаем с печеньем, расспрашивали о московских новостях, но о своих говорить, вздыхая, отказывались.

- Больше бояться люди стали, - встречает меня замглавы администрации Сунженского района Антонина Хасиева.

Она занимается программой по возвращению русскоязычного населения.

- Аня Терехина, дочка учительницы, уехала, - сообщает мне Хасиева. - Сейчас их дом на продажу выставлен. Но вот ведь что удивительно. У нас 18 июля похоронили Терехину, и в тот же день два заявления пришло, две семьи хотят сюда вернуться. За этот год уже 93 человека вернулись, а уехали 53.

Вместе с Антониной мы идем по улицам Орджоникидзевской. С женщиной приветливо здороваются и ингуши, и славяне.

- Вот в этом доме 11 сентября расстреляли семью цыган Ляликовых: отца и двоих сыновей, - показывает Антонина Хасиева на скромный домик без забора. - Василий Ляликов трактористом работал, а его сыновья - здесь, в кузне. Вон там, напротив, два дома. В них русские живут. А вот и баба Аня идет.

Пожилая женщина, прихрамывая, перешла дорогу.

- Тонечка, у нас фонарь на улице не работает, сделайте, пожалуйста. Не так страшно было бы.

- Сделаем, баба Аня, сделаем, - обещает Антонина. - Еще есть какие-нибудь проблемы? Не обижает никто?

- Да нет. Пока...

Проходим улицу, поворачиваем направо.

- А в этом доме 9 сентября нашли убитыми отца и сына корейцев Лагай.

Из дома выходят родственницы погибших - сестры Зинаида и Лариса Ким.

- Никак деньги не можем получить, помощь на похороны, бумаг очень много надо оформлять, - жалуются они чиновнице.

- Поможем, не волнуйтесь, - успокаивает Хасиева.

На эту женщину здесь едва ли не молятся. Пожалуй, если бы не она, то вряд ли статистика возвращения русских выглядела так привлекательно.

- А тут у нас живут Валя и Борис Доловы с родителями, - поднимаемся мы на второй этаж ветхого дома. Дверь долго никто не открывает, пока Антонина Хасиева не представилась в замочную скважину. На пороге - мать Валентины, баба Зоя. Увидев Антонину Хасиеву, расплывается в улыбке. - Вот дали им трехкомнатную квартиру.

Квартирка хоть и старенькая, но уютная, два телевизора, газовое отопление.

- Главное, душ есть, - смеется баба Зоя. Она с мужем приехала к дочери из глухой деревеньки в Кемеровской области. - И дрова на зиму заготавливать не надо.

- А на улицу не страшно выходить? - спрашиваю старушку.

- А мы и не выходим, хотя соседи зовут погулять. Вот у телевизора сидим. Хорошо здесь, каналов много, сериалы разные. Мне очень нравится.

- К такому невозможно привыкнуть. - Антонина Хасиева, провожая корреспондента «КП», вдруг из чиновницы превращается в простую обаятельную женщину с очень грустными глазами. - Но просто надежда есть на то, что все стабилизируется. Всех же не перебьют, правильно?

В последние дни, похоже, накал бандитизма в Ингушетии остывает. Наш источник в спецслужбах объясняет это просто: «Представь себе колесо и положи его на северокавказские республики. Вот по этому кругу банды боевиков и работают. Нашухерили в Ингушетии - перебрались в Чечню. Там сейчас для них не так комфортно - ушли в Дагестан. Из Дагестана через Ставрополье - в Кабардино-Балкарию. Оттуда снова в Ингушетию. При этом во время своих рейдов они не только несут потери, но и пополняют свои ряды за счет молодежи».

Действительно, в последнее время, отодвинув на задний план Ингушетию, вновь «заговорил» Дагестан. Здесь опять на улицах расстреливают милиционеров, а в родовом селе министра МВД республики Адильгерея Магомедтагирова Гонода при странных обстоятельствах были расстреляны 9 местных жителей. В Нефтекумском районе Ставрополья спецназ ФСБ периодически проводит операции по уничтожению боевиков некоего Ногайского батальона. В канун годовщины нападения ваххабитов на Нальчик в Кабардино-Балкарии снова гремят взрывы...

При таком бешеном финансировании международными террористическими организациями этот круг может рано или поздно замкнуться. Центр, похоже, сработал на упреждение. На этой неделе стало известно о грядущих кадровых изменениях в структуре МВД Ингушетии. На должности первого замминистра, курирующего службу криминальной милиции, замминистра - начальника штаба МВД и замминистра по кадрам будут назначены специалисты из Москвы и Санкт-Петербурга. Очевидно, это логическая реакция на недавнюю гневную речь экс-полпреда в Южном федеральном округе Дмитрия Козака, призвавшего навести порядок в правоохранительной системе Ингушетии и наладить координацию между силовыми ведомствами. Вероятно, эта миссия и будет возложена на новых назначенцев.

Александр Коц

Опубликовано 9 и 10 октября 2007 года